- Честно говоря, думала, что вы покажете свою пьесу.
- Она здесь. - Уил похлопал по карману. - В саду спокойнее: никого, кроме садовников, там сейчас не встретим.
Розамунда кивнула и позволила провести себя по лабиринту коридоров, вверх, а потом вниз по коротким лестницам, по нескольким холлам и, наконец, по пологим ступенькам, спускающимся в небольшой, скрытый за живой изгородью сад, в центре которого, в окруженном каменными скамейками пруду, бил фонтан.
Уил оказался прав: в саду никого не было. Небо на востоке уже пылало, но трава оставалась мокрой от росы. Прохлада раннего утра заставила пожалеть о том, что теплая шаль осталась в комоде. Они присели на одну из скамеек, и после короткого молчания Уил произнес:
- Судя по всему, вы очень любите театр.
- Страстно люблю, - искренне призналась Розамунда. - Если бы могла, проводила бы там каждый вечер. Брат говорит, что сейчас строится столько новых театров, что скоро актеры будут умолять авторов написать для них пьесу. Вот, например, один театр называется «Роза» и принадлежит господину по фамилии… - Розамунда помолчала, вспоминая, - если не ошибаюсь, по фамилии Хенслоу.
- А, Филипп Хенслоу! Знаю такого. Этот парень промышляет и другими делами.
- Ну так вы покажете пьесу?
И вновь Уил засомневался.
- Боюсь. Вы близко знакомы с Кидом и Уотсоном, не говоря уже о самом Марло. По сравнению с ними я всего лишь наивный ученик. В основе моего сюжета - турнир лучников, который устраивает Одиссей. Вернувшись на родину, герой видит, что супруга выбирает себе нового мужа из множества настойчивых претендентов. - Уил отдал Розамунде листки и встал со скамейки. - Прогуляюсь по саду, пока вы заняты.
Розамунда погрузилась в чтение.
Автору, конечно, не хватало энергии Марло или Кида, однако приятным строкам никак нельзя было отказать ни в живости, ни в музыкальности. История разворачивалась просто, но в то же время включала немало интригующих сцен соперничества искусных стрелков. Зрители на дешевых местах примут зрелище с восторгом.
- Ну и как?
Розамунда не слышала шагов и вздрогнула от неожиданности.
- О, я так увлеклась, что совсем забыла, где нахожусь.
- Правда? - Уил искренне обрадовался, хотя и продолжал нервно теребить шляпу. - Значит, не так уж и плохо?
- Пьеса непременно понравится зрителям. Столько жизни и страсти! Думаю, ее можно отлично поставить.
- А язык? Что скажете о стихах?
- Хорошие, - просто и коротко ответила Розамунда.
Крейтон нахмурился и почти вырвал листки из рук.
- Но явно не могут сравниться со слогом мастера Марло и мастера Кида.
Пока Розамунда раздумывала, следует ли возражать или лучше промолчать, самолюбивый автор резко повернулся и зашагал прочь.
Просидев с минуту в полном одиночестве на холодной скамье, поклонница театра решила, что придется самой искать обратный путь, и встала. Вот только куда идти? Она неуверенно направилась к арке в живой изгороди, однако не успела выйти, как услышала за спиной знакомый голос:
- Подождите.
Розамунда обернулась и увидела, что Уил торопливо возвращается.
- Простите. Было очень грубо с моей стороны бросить вас в одиночестве, однако иногда собственная несостоятельность приводит в отчаяние.
Он сжал холодные ладони и улыбнулся виновато, дружелюбно и бесконечно обаятельно.
- Не вижу ни малейшего повода для расстройства, - спокойно возразила Розамунда. - Пьеса прекрасно прозвучит со сцены и наверняка понравится зрителям. Наверное, вместо того чтобы показывать ее моему брату или Киту Марло, которых интересуют лишь стихи, лучше обратиться непосредственно к мастеру Аллену или мастеру Хенслоу - они оценят произведение с иной точки зрения; поймут, чем можно порадовать публику, и увидят возможности постановки.
Уил все еще хмурился, однако в его взгляде мелькнул неподдельный интерес.
- Наверное, вы правы. Думаю, сегодня же соберусь с духом и предложу свой текст Неду Аллену или Дику Бербиджу.
- О, как бы я хотела оказаться рядом! Более преданного союзника и защитника вам не найти!
Розамунда со смехом покачала головой.
Уил улыбнулся и тотчас вновь превратился в самоуверенного и дерзкого молодого придворного.
- Скажем, если устроить маскарад, минутку, позвольте подумать… ну, например, переодеться в костюм пажа и надвинуть на лоб широкополую шляпу, то никто вас не узнает. Даже собственный брат.
Розамунда не смогла скрыть изумления:
- Вы ведь шутите?
- Вам решать, шучу ли я или говорю серьезно, - усмехнулся Уил. - Готов обеспечить костюмом, но вот храбрости прибавить не смогу.
Волнение вспыхнуло и тут же погасло. Невозможная авантюра. Мастер Крейтон, конечно, всего лишь дразнит.
- Мучительно привлекательная идея, однако абсолютно невыполнимая.
Уил пожал плечами:
- Почему же? Если передумаете, сообщите.
С грустной улыбкой Розамунда покачала головой.
- Пора возвращаться в дортуар; соседки скоро встанут. Ведите меня во дворец, только медленно, чтобы я успела запомнить дорогу.
Когда Розамунда вошла в спальню, Джоан одевалась.
- Где же ты была? Я так волновалась, что ты опоздаешь: прежде чем явиться к королеве, надо позавтракать.
- Проснулась рано и решила прогуляться. - Розамунда посмотрела на соседок, чтобы поздороваться и пожелать доброго утра, однако те явно не хотели замечать новенькую. - Вода есть или надо идти самой?
- Нет, нам приносят. - Джоан показала на один из туалетных столиков, где стояли таз и кувшин. - Только она уже не слишком чистая, потому что мы все умылись.
- О!
Розамунда с отвращением взглянула на мутную жижу. Значит, зевать по утрам опасно. Или здесь действует правило старшинства, и рассчитывать на чистую воду нельзя? Наверное, сегодня придется обойтись без умывания. Всего лишь позавчера, накануне представления ее величеству, Розамунде посчастливилось принять горячую ванну: оставалось положиться на продолжительный эффект.
Фрейлины завтракали в маленькой гостиной по соседству с просторной комнатой, в которой проводили время королевской службы. Наученная вчерашним горьким опытом, новая камеристка ни на шаг не отходила от Джоан и вместе с приятельницей скромно устроилась в дальнем конце длинного стола, во главе которого гордо восседала леди Шроузбури.
Во время трапезы графиня обсуждала грядущие события начинающегося дня, раздавала поручения и высказывала строгие замечания. Провинившиеся выслушивали нотации, потупив глаза, и робко просили прощения.
- А вы, мистрис Уолсингем…
Розамунда едва не подавилась куском жареной телятины; услышать свое имя она никак не ожидала.
