— Ну, спасибо! А то я уже скандала ждал, — довольно промычал Степан, садясь за стол.
— Да надоело мне все! Даже скандалить. Так что жри, пока дают, — ответила зевающая Нюрка, заправляя растрепанные, пережженные осветлителем волосы. Вечером-то, трезвый придешь? В доме вон, хоть шаром покати. С магазинов я, что ли, все таскать должна?
— Все, спасибо! Приду, куда я денусь, — сказал Степан, выходя из-за стола и накидывая куртку на ходу. На улице начинался обычный летний день.
«Все путные люди сейчас по отпускам, а я, как лох, баранку целый день крутить должен!» — подумалось ему. С другой стороны, Степан еще неплохо помнил то время, когда он парился дальнобойщиком за те же деньги, и жизнь тогда ему малиной не казалась.
На проходной стояла суета, и всем было не до него. Так что, от водителя отмахнулись, послав к машине, стоявшей уже загруженной у цеха готовой продукции. Он протопал сотню метров до места, где его ждал новенький Камаз. Рассмотрел еще раз путевку — адреса знакомые, ничего особенного. Сначала в городе скинуть половину груза, а потом можно и в область смотать. Вон и Мишка бежит, не запылился.
— Чего опаздываешь? Мне одному, что ли, разгрузкой заниматься?
— Привет! Так чо? Нормально, в самый раз успел! — подбежал худенький, но жилистый парень с заспанной физиономией.
— Поехали, тогда что ли, — Степан включил первую передачу. Машина послушно фыркнула и сдвинулась с места.
Они были на полпути к первой точке разгрузки. Утренний час пик шел на спад и транспорт не создавал пробок. Степан вел машину по просыпающемуся летнему городу, умытому ночным дождем и сверкавшему в лучах восходящего солнца лужами и влажной листвой деревьев. Голова приходила в порядок, и настроение постепенно улучшалось. Степан поймал «зеленую волну» светофоров и уверенно поддавливал на педаль газа, видя, как впереди очередной красный глаз, моргнув, подмигнул желтым и сменился на зеленый. Отметив боковым зрением, что боковые улицы свободны, он продолжал давить на педаль газа. При этом, переключил приемник на другой канал, ища подходящую музыку…
* * *
Таша проснулась еще до звонка будильника и лежала, предаваясь неспешным утренним мыслям. Последняя неделя работы — и можно идти в отпуск. Они планировали этим летом съездить на Черное море в район Сочи, но теперь все планы смешались. После их «путешествия» в Таиланд через горы и тропический циклон, Черное море больше не привлекало ее внимание. А сколько такой красоты на Земле можно наблюдать еще!
За окном ждало, медленно подкрадывающееся, теплое солнце. На дворе раздавались первые утренние крики ребятни. Проснувшееся окончательно тело наполнялось энергией. Она поцеловала уткнувшегося в подушку и досматривающего последние сны Славу и прошептала:
— Спи, засоня!
Потом укрыла его получше одеялом и выпорхнула в ванную приводить себя в порядок.
Славу разбудил заманчивый запах кофе, прокравшийся из кухни в спальную комнату. Он лежал некоторое время, соображая, где он и что он сейчас. Ему приснилась очередная серия про их «путешествия».
— Ташенька, ты уже встала?
— Вставай, сплюшка! Кофе уже готов! — донесся из кухни звонкий голос. Через некоторое время девушка вошла в спальню и, увидев Славу лежащим по-прежнему в кровати, набросилась на него, тормоша и смеясь:
— Вставай, вставай, лежебока! Что тебе там такое приснилось, что ты из кровати не вылезаешь?
— А мне снилось, что мы с тобой путешествуем по разным местам.
— Правда? И я такой же сон видела. Будто мы были опять где-то в тропиках, — Таша сидела на мятой кровати и мечтательно улыбалась.
— А давай не поедем на Черное море — чего нам там делать? — предложил Слава.
— Мы с тобой явные дураки — у нас мысли сходятся!
— Я думаю, мы не столько дураки (хотя и это нельзя полностью отрицать), сколько, так близкие друг другу люди, что у нас желания и мысли часто совпадают, — дал занудный научный анализ ситуации Славка.
— Фу, как скучно и глупо! Точно, я говорю — мы дураки. А дуракам, на Черном море, делать нечего. Ладно, вставай, а я кровать заправлю.
— Нет уж, давай, хотя бы это вместе сделаем!
— Да уж, иди, мойся! И так уже опаздываем, куда только можем. А вместе потом можно и более приятными делами заняться… — хитро сощурив глаза, рассмеялась Таша.
Выходя из ванной, Слава вспомнил, как он жил до появления Таши: те занудные и унылые утренние мгновения холостяцкой жизни, когда он спешил сбежать из дома в поисках каких-нибудь развлечений. Скоро уже год, как его жизнь изменилась за один миг. Таша вошла в его судьбу один раз и навсегда, оставшись в его жилище, жизни и сердце. Пришла и заняла там место, давно, а может и изначально, пустовавшее и словно предназначенное только для нее. И она, сама себе удивляясь, приняла свою роль столь естественно, будто все ее предшествующее существование было только подготовкой к этому мгновению.
Он вспоминал их первое утро, когда им некуда было спешить, когда все между ними стало ясно и очевидно, и они наслаждались неспешным пробуждением, какими-то милыми постельными играми и ласками, простыми, но столь приятными, утренними хлопотами. Это очарование не спешило уходить и повторялось, хоть на мгновение, каждое утро. Вот и сейчас: он замер на полпути в кухню и любовался стройным силуэтом, обрамленным дымкой волос, отсвечивающих в лучах утреннего солнца. Его захватило чувство домашнего уюта и тепла, исходящее от Таши, которая хлопотала над столом, заставленным чашками с дымящимся кофе.
— Уже помылся? — ласково взглянув, Таша продолжала выкладывать на стол печенья и шоколад. Он подошел сзади, обнял и прошептал на ушко:
— С добрым утром, Солнышко!
— Ты это мне или ему? — кивнув в направлении окна, спросила девушка.
— Тебе.
— Тогда давай, садись за стол! А то если мы тут резвиться начнем, то завтрак быстро на полу окажется, — мягко освободившись от объятий, она поцеловала его в щеку.
За столом Таша хитро посмотрела на Славу и начала просить:
— Ты мне дашь сегодня за руль сесть?
— Конечно, зачем ты спрашиваешь?
— Ну, все-таки, это машина твоих родителей, и мне как-то неудобно…
— Ласточка моя, сколько раз я тебе говорил, что машину родители оставили мне. У них гораздо лучше есть. А у нас с тобой нет ничего отдельного и все вещи и деньги общие.
— Даже трусы общие? — притворно испуганно спросила Таша, а у самой смех так и плескался в серых глазах, отсвечивающих утреннее солнце.
— Даже трусы! — веско припечатал Слава свое решение. — Так что, с этого момента, ключи будут всегда у тебя, — потом не выдержал серьезного тона и усмехнулся. — Тем более что я сделаю себе копию…
— Да уж, Соломоново решение! Но, все равно, спасибо! — смеялась в ответ Таша.
Быстро закончив с завтраком, они выскочили на улицу, наполненную пьянящим ароматом влажной летней земли и зелени. Все вокруг было умыто ночным ливнем, который оставил за собой парящие лужицы на нагревающемся под солнцем асфальте. Машина, тоже не обойденная ночной мойкой, ждала их, послушно притулившись к бордюру. С радостным воплем голливудского индейца Таша подскочила к дверце со стороны водителя и уже через мгновение заводила двигатель. Слава неспешно сел рядом и голосом инструктора приказал:
— Пристегните ремень!
— Фу, зануда! — надула губы девушка, но ремень пристегнула.
Таша хорошо водила машину, так что, просьба пристегнуть ремень, была вызвана только Славиным беспокойством за любимого человека. Сейчас он сидел, совсем не волнуясь за ошибки новичка за рулем, как это обычно делает водитель, невольно оказавшийся в кресле пассажира рядом с неопытным коллегой. Он просто любовался спокойными и уверенными Ташиными движениями. И машина, словно чувствуя на руле опытную руку, не дергалась и не виляла, а плавно летела по улицам. Впереди горел зеленый светофор. Рассчитывая проскочить, Таша прибавила скорость. Они явно успевали, пока, уже почти выехав на перекресток, на мгновение не увидели красный свет… перед самым ударом огромной машины, вылетевшей на них с боковой улицы.
* * *
Таша стояла в стороне от места аварии. Грузовой фургон Камаза, смяв весь левый бок их десятки, пролетел еще полсотню метров, пока не затих на газоне, уткнувшись в фонарный столб. Их мятая машина отлетела метров на двадцать в сторону. Со всех сторон к месту происшествия устремились люди. Сначала она хотела звать на помощь, но вдруг до нее начал медленно доходить весь ужас происшедшего.
Она не там — не в машине, где остались их тела. Ее пронзила одна мысль: «Что со Славой? Он должен быть жив, если его нет здесь». И она устремилась к машине, которой, как таковой, уже не было. Боковые стекла бисером рассыпались по остаткам салона и окружающему асфальту. Лобовое стекло, смятое в гармошку, вывалилось на капот. В кресле водителя, прижатое передней стойкой к сиденью, лежало ее бездыханное тело. На виске расплывалось кровавое пятно от раны, явно не совместимой с жизнью. Слава, весь посеченный осколками стекла, осторожно ощупывал ее лицо и причитал:
