– Из какого ты народа? – спросил он. – Из какой страны? Почему ты в Манаторе?
– Я калдан, – ответил Чек, – высшее достижение разума на Барсуме. Я мозг, а вы все – материя. Я пришел из Бантума. Я потому здесь, что мы заблудились и голодны.
– А ты? – О-Тар внезапно повернулся к Таре. – Ты тоже Калдан?
– Я принцесса Гелиума, – ответила девушка. – Я была пленницей в Бантуме. Вот этот калдан и воин моей расы освободили меня. Воин ушел на поиски пищи и воды. Несомненно, он в руках твоих людей. Я прошу освободить его, дать нам воды и пищи и возможность продолжать наш путь на родину. Я внучка джеддака, дочь джеддаков, Главнокомандующего Барсума. Я прошу лишь того же, что мой народ дал бы тебе и твоим людям.
– Гелиум, – повторил О-Тар. – Я ничего не знаю о Гелиуме. Не джеддак Гелиума правит Манатором. О-Тар – джеддак Манатора. Ты никогда не видела женщину или мужчину Манатора в плену в Гелиуме. Почему же я должен заботиться о людях другого джеддака? Это его обязанность. Коли он не может сделать этого, то, значит, он слаб, а его люди должны перейти под власть более сильного. Я, О-Тар, силен. Я беру вас. Этот, – он указал на Чека, – он может сражаться?
– Он храбр, – сказала Тара, – но не так искусен в обращении с оружием, как воин своего народа.
– Больше никто не может сражаться за тебя? – спросил О-Тар. – Мы справедливый народ, – продолжал он, не ожидая ответа, – и если кто-нибудь будет сражаться за тебя, он может выиграть свободу для себя и для тебя.
– Но У-Дор сказал, что еще ни один чужестранец не покинул Манатора, – ответила она.
О-Тар пожал плечами.
– Это не уменьшает справедливости законов Манатора, – ответил он, – но скорее свидетельствует о непобедимости его воинов. Если кто-нибудь сможет победить наших воинов, он заслужит полную свободу.
– Если вы приведете моего воина, – надменно сказала Тара, – вы увидите искусство владения мечом, какого никогда не видели разрушающиеся от ветхости стены вашего умирающего города. Если в твоем предложении нет обмана, мы скоро будет свободны.
О-Тар улыбнулся шире, чем раньше. У-Дор тоже улыбнулся, вожди и воины смеялись и подталкивали друг друга локтями, перешептывались.
Тара поняла, что в их справедливости кроется какая-то хитрость. Но хотя ее положение казалось безнадежным, она не теряла надежды. Разве не была она дочерью Джона Картера, Главнокомандующего Барсума, чей известный вызов судьбе: «Я еще жив!» оставался для нее единственной защитой от отчаяния? При мысли о своем доблестном отце подбородок Тары из Гелиума вздернулся еще выше. О, если бы отец знал, где она, – не было бы причин бояться! Гости из Гелиума были бы уже у ворот Манатора. Огромные зеленые воины, дикие союзники Джона Картера, пришедшие со дна мертвого моря, стремились бы к грабежу и большой добыче, корабли Гелиума нависли бы над беззащитными куполами и башнями города. Только капитуляция и богатая дань спасли бы Манатор.
Но Джон Картер ничего не знал! Здесь был только один человек, на которого она могла надеяться, – Туран, ее воин. Но где же он? Она видела его меч в бою и поняла, что им управляет искусная рука. А кто мог знать искусство фехтования лучше Тары, которая изучала его под руководством самого Джона Картера? Приемы, которые она знала, могли защитить ее от самого сильного искусного бойца. Однако мысли ее обратились к Турану не только потому, что она рассчитывала на его защиту и искусство фехтования. С тех пор, как он оставил ее в поисках пищи и воды, она поняла, что между ними возникла дружба. Что-то произошло между ними такое, что уничтожало пропасть в их положении. Потеряв его, она поняла, что он не просто воин, а она принцесса, – они товарищи. Она поняла, что сожалеет не о его мече, а о нем самом. Она вновь повернулась к О-Тару.
– Где Туран, мой воин? – спросила она.
– Ты не будешь испытывать недостатка, многие захотят бороться за тебя. Может, и сам джеддак Манатора защитит тебя. Ты нравишься мне, женщина. Что ты скажешь о такой чести?
Сощурившись, принцесса Гелиума презрительно оглядела джеддака Манатора от украшенной перьями головы до сандалий на ногах, затем вновь с ног до головы.
– Честь?! – передразнила она его. И я нравлюсь тебе? Знай, нахал, что ты мне не нравишься, дочь Джона Картера не для таких, как ты!
Внезапная напряженная тишина воцарилась в Зале Совета. Кровь медленно отхлынула с сурового лица О-Тара, джеддака Манатора, затем он покраснел от гнева. Его глаза сузились в две щелки, губы, изогнулись в кровожадной усмешке. В тронном зале Дворца долго царило молчание. Затем джеддак повернулся к У-Дору.
– Уведите ее, сказал он ровным голосом, подавив свой гнев. – И на ближайших играх пленники и простые воины разыграют ее в джэтан.
– А этого? – спросил У-Дор, указывая на Чека.
– В тюрьму до следующих игр, – ответил О-Тар.
– Так вот какова твоя справедливость? – воскликнула Тара. – Два чужестранца, не причинившие тебе никакого вреда, осуждены без суда. И одна из них – женщина. Нахалы Манатора столь же справедливы, сколь и храбры!
– Прочь! – крикнул О-Тар, и по его знаку воины окружили пленников и вывели их из помещения.
После выхода из дворца Чека и Тару разлучили. Девушку повели по длинной улице к центру города и в конце концов привели в низкое здание, увенчанное очень высокой и прочной башней. Здесь ее подвели к воину со знаками различия двара, или капитана.
– По приказу О-Тара, – обратился к нему У-Дор, – ее нужно содержать до ближайших игр, когда пленники и простые воины разыграют ее. Если бы не ее язык, она была бы желанным призом и для нашей гордой стали. – И У-Дор вздохнул. – Может, даже я выиграл бы ее. Жаль, что такая красота достанется какому-нибудь грубому воину. Я бы возвысил ее до себя.
– Если я пленница, то отведите меня в тюрьму, – сказала девушка. – Я не желаю слушать каждого грубияна, восхищающегося мной.
– Видишь, А-Кор, – воскликнул У-Дор, – какой у этой девушки язык? Так, и даже хуже, говорила она и с О-Таром, джеддаком.
– Вижу, – ответил А-Кор, который, как заметила Тара, с трудом удерживал улыбку. – Пойдем со мной, женщина, – сказал он. – И мы найдем безопасное место в крепости Джэтан. Но что с тобой?
Девушка пошатнулась и упала бы, если бы он не подхватил ее на руки. Она попыталась освободиться и устоять без поддержки. А-Кор взглянул на У-Дора.
– Ты знал, что эта женщина больна? – поинтересовался он.
– Возможно, это от голода, – ответил тот. – Я вспомнил: она говорила, что они не ели несколько дней.
– Храбры воины О-Тара, – усмехнулся А-Кор и добавил: – Велико их гостеприимство. У-Дор, чьи богатства неисчислимы, и доблестный О-Тар, тоты которого едят из золотых кормушек, не нашли даже сухой корки для голодной девушки!
