На следующий день в звездном городке было более оживленно, чем даже накануне. От одного к другому передавалась необычайная новость. Вилена ни о чем не подозревала, когда торопливо шла к главному павильону, чтобы узнать свою судьбу. Ее встретил Костя. Никогда не видела она его таким понурым, убитым. - Что с тобой? - остановила она его. Он махнул рукой: - Выгнали. - Откуда? - Со звездолета. - За что? - Это подлость, говорить не хочется. Вчера Шилов подбил меня разыграть тебя. Проверка, говорит, нужна, самая последняя, чтобы Виеву место освободить. Если покачнется, значит, не подходит... Вот я и разыграл тебя, а после этого он перед членами комиссии обвинил меня в аморальности. - Какая низость! - воскликнула Вилена. - Пойдем, я буду просить за тебя. - Куда там! Еще ночью все решили. - Значит? - Значит, ты летишь. Ну и крепка ты, должен тебе сказать. Алмазная ты. А я... не последний это звездный рейс. Придется в дублерах походить. Лети! Я догоню... - Я? Лечу? - не веря себе, повторяла Вилена. Она бросилась к Косте, обхватила его, закружила на дорожке.
Отец и мать Вилены не решились провожать Вилену на космодроме. А бабушка Софья Николаевна пришла. Она-то была уверена, что не навечно расстается с внучкой, встретит ее здесь же на подмосковном поле через каких-нибудь пять лет. Приехала она вместе с Авеноль, которая рассуждала обо всем легко: не через пять лет, так через пятьдесят лет уж она-то Вилену встретит. Сегодня девушка выглядела особенно задорной. Так и лучилась вся юной свежестью и верой во все необычайно хорошее, что уготовлено ей в грядущем. Вместе с Ланскими стоял и старый академик Руденко. - А вам идет это серебристое одеяние, - говорил он Вилене в ожидании сигнала на посадку в малый космический корабль, который доставит звездолетчиков на звездолет, - "Жизиь-2" кружил вокруг Земли на орбите искусственного спутника. - Много бы я дал, чтобы еще раз лицезреть вас в этом наряде цвета Млечного Пути. - Увидите, помяните мое слово, Владимир Лаврентьевич, как пить дать увидите, - заверила Софья Николаевна. - Пожалеете только, что годы эти уж больно быстро пролетят. Старый академик хитровато улыбнулся в бороду. - А я жалею только о том, - вмешалась Авеноль, - что я не вместо тебя лечу, Вилена... то есть я хотела сказать, что не вместе с тобой лечу, смущенно поправилась она. Вилена обняла сестренку. Руденко говорил: - По старинному русскому обычаю, надлежит всем перед дальним путем присесть, посидеть. И не суеверие это какое-то, а народная мудрость. Посидеть, дабы в молчании подумать в последний раз: тем, кто уезжает, - о предстоящем в дороге, тем, кто остается, - о делах домашних... Ну а мы просто постоим и помолчим последнюю минутку. Сесть-то ведь некуда, - и он ласково взглянул на Вилену. Труднее всего было молчать Авеноль. Поглядывавший на нее Костя подумал: "А ее глазенки не молчат. Из них, как из реактивных дюз, рвутся снопы искр..." Началась посадка. Шесть серебристых фигур направились к кораблю. Вилена шла последней, она жадно озиралась, но старалась не оглядываться. Ей хотелось запомнить и небо с бегущими облаками, такими высокими-высокими, и дальний лес, такой знакомый по проводам Арсения, и тех, кто остался у белого здания космодрома. Она нагнулась, сорвала пучок травы и, прижав ее к лицу, оглянулась. Через земную зелень увидела она группу провожающих и впереди всех седобородого академика рядом с бабулей, которая держала за руку Авеноль: как бы не рванулась следом за сестрой. С этим пучком земной травы Вилена и вошла в корабль.
