– Досада и злость, – сразу ответил я. – Вообще он о Татьяне говорил с омерзением – ясно, что она ему здорово обрыдла. Но потом он искренне беспокоился, когда она задержалась и не пришла домой. Вроде бы искренне, – добавил я, подумав.
– Но вдруг с ней что-то случилось? – неуверенно сказала Марина. – Маньяк напал, кирпич на голову свалился…
– Возможно, но маловероятно, – отмахнулась Лиза. – Уверена, что она просто уехала. Эх, как наши телевизионщики лоханулись! У одних семейные драмы, другие вообще играть отказываются. Принцип случайного подбора участников не оправдывает себя. Даже не проверили, что Олег с Танькой живут вместе, увидели разные фамилии и на том успокоились.
Мы еще посидели, потрепались, разогрели в микроволновке магазинную пиццу. Вскоре к нашей компании присоединился Алекс. Первый раз увидел его при костюме. На любом другом эта бледно-лиловая рубашка выглядела бы претенциозно, но с его смуглой кожей и вишневыми глазами – просто класс. Я ничуть не был удивлен его приходом: в этот дом всех тянет. Но не как бабочек на огонь, а как промерзшего путника к теплому камину. Я бы, например, мог здесь торчать целыми днями. Просто так. А он – просто так или не просто так?
– Олег запил, – сообщил Леха новость, которую все уже знали. – Звонил мне – в стельку. Переживает. Может, зайти к нему надо было?
– Что толку? – досадливо сказала Лиза. – Мы ему посоветовали заявление в ментовку отнести, а он говорит, неудобно, стыдно, и не примут они, раз ее всего сутки нет.
– И никто ни на минуту не допускает мысли, что Олег ее прикончил? – спросила Марина.
– Марусенька, с какой стати Олегу ее убивать? – Лиза пожала плечами. – Она ему даже не жена. Если всякий будет мочить надоевшего партнера… Съехал бы на другую квартиру.
– Но он же пьет! Пьяный на все способен.
– Какой из Олега убийца? – Лиза презрительно скривила тонкие губы. – Программисты по статистике совершают убийства реже, чем представители других профессий. Мозги у них не так устроены. Если компьютер барахлит, его ведь не станешь разбивать молотком, правда? Просто перезапустишь Windows.
– А покончить с собой она не могла? – спросил Алекс.
– Могла, наверное, – вздохнула Лиза. – Она, если честно, малость того. Ой, Лешка, ты ведь не слыхал, какую она историю рассказывала по пьяни. Будто бы она своего первого – то есть, собственно говоря, единственного, – мужа мыслью убила…
Пока Лиза пересказывала Татьянины душераздирающие бредни, я не спускал глаз с Лехи: мне было очень интересно, как он, с его склонностью к «метафизическим» объяснениям, отреагирует на эту информацию. Я хотел понять: была ли в его словах об иных мирах реальностях хоть крошечная доля искренней веры, или же он, как все присутствующие, сделал актерство и стеб единственно приемлемым для себя стилем общения. Хотел понять, но не смог.
Неужели Татьяна действительно покончила с собой? Что ж – уважаю. Уважаю самоубийц. Если обстоятельства не позволяют человеку жить, как он хочет, а переломить эти обстоятельства нет объективной возможности, – он не смиряется, он гордо уходит. Интересно, смог бы я, если б оказался в какой-нибудь безвыходной ситуации? Ведь это ложь, что выход имеется всегда. То есть зачастую смерть и есть этот единственный выход. Нет, я бы все-таки не решился.
Лиза завершила свое повествование: в ее ироническом пересказе Танина история выглядела просто смешной и ничуть не зловещей. Кажется, на Леху она не произвела ни малейшего впечатления. Если он и верит в какие-то паранормальные явления, то мысленное убиение рассерженной женой своего алкоголика-мужа к ним не относится. Слишком приземленно. Антураж не тот. Алекс – парень интеллигентный, книжный, ему подавай что-нибудь потоньше.
– Как там наш Геныч? – поинтересовалась Лиза. «Наш!» Хотели мы все того или не хотели, но ощущали себя частицами некоего целого, едва ли не членами семьи: странный список связал нас крепче, чем связали бы годы знакомства. – Давно о нем ничего не слыхать.
Я вздрогнул и весь подобрался, помимо воли вспомнив свою сегодняшнюю шутку. Если сейчас окажется, что о Генке никто ничего не знает, я не успокоюсь, пока не выясню, жив ли он. И если мертв – дальше страшно думать…
– Почему не слыхать, он мне час назад звонил, – жизнерадостно доложил Леха.
Я почувствовал, как в моей груди разливается покойное тепло. Сердце еще раз тяжело подпрыгнуло и улеглось на место, и я уже вполне спокойно осведомился, как «наш» Гена поживает. Леха охотно удовлетворил мое любопытство:
– Вроде успокоился, понял, что никакие мафиози на него не покушаются, поверил, что это шоу. Только я не стал ему ничего говорить о наших решениях: про отказ играть и про суд. Пусть человек поучаствует. Он бывшей жене все оставил, и машину и квартиру. Ему нужно…
Дальнейшая беседа в основном вертелась вокруг запившего Олега и его сложных отношений с женами. Я был сыт по горло этим Олегом и почти не участвовал в общем разговоре, лишь изредка подавал голос, чтоб о моем существовании не забывали. Когда стали расходиться, Алекс ушел, конечно, с Лизой. Все правильно – соседи. Неужто, Дориан, он должен был бросить даму и вас через дорогу провожать?
Нехай Геныч выигрывает и покупает квартиру. Ему действительно нужно. Хотя мы так и не знаем размера призового фонда. Может, сумма такая маленькая, что ему и на квадратный метр не хватит. В Москве метры дорогие, лишь чуть-чуть подешевле, чем во стольном граде Ленинбурге. Кстати, о Питере: Лиза сказала, что завтра туда летит – в командировку. А я давно не был. Надо как-нибудь проведать отцову вдову. Она хорошая тетка, хоть мы с ней никогда особо близко не общались. Но зимой скучно. Белые ночи будут – поеду. Что, если позвать с собой…
… декабря 200… года, четверг
«Если эти поразительные явления реальны, я сойду с ума; если же это плод моего воображения, я уже сошел с ума».
Амброз Бирс. «Проклятая тварь»
Загорал на озере. У озера стоял дом, белый и веселый, было лето. Ромашки, васильки, пчелы жужжат, банально, но приятно. Я уже много раз видел это озеро и этот дом, и мне всегда было там хорошо. Вообще-то я предпочитаю видеть во сне кошмары. После них особенно радостно проснуться: чувствуешь такое облегчение, точно заново на свет родился. Но страшилки редко меня посещают. Ромашки и тому подобная карамель снятся гораздо чаще.
Где же мы находимся, когда спим, что это за мир такой? И отчего мы так уверены, что просыпаемся в том же самом мире, в каком накануне уснули? Озеро, белый домик – все это было со мной где-то, и я тоскую по ним до сих пор?
