Я вполне понимал Вацлава Миленича. Возможно, тогда, в те годы, я думал бы так же, как он. Но этот отчет был подготовлен в прошлом, а сейчас уже было будущее - и проблема океана Соляриса осталась проблемой только соляристов и школьников - не более. Человечество в целом вовсе не собиралось впадать в пучины самоуничижения, рвать на себе волосы по поводу собственной неполноценности и недоразвитости и комплексовать по причине наличия в Галактике разума, недоступного его, человечества, пониманию. Человечество просто забыло об этой проблеме и занималось себе другими делами. Ну а что касается группы одержимых, именующихся соляристами... что ж, каждый волен выбирать занятие по собственному вкусу и разумению. Так что Вацлав Миленич зря беспокоился за человечество - человечеству ничуть не мешала кость в горле.
Но что-то, однако, зацепило меня в этом тексте. Что-то другое... Я вновь начал перечитывать рожденные отчаянием строчки. Вот!
"Любовь и Вера".
Нужно любить и верить. Любить... Выходит, если я искренне полюблю этот иноразум, то пойму его? Только в любви возможен Контакт? Но как можно полюбить это черное всемогущее чудовище? Причем полюбить искренне, всем сердцем и всей душой, без всякого притворства... Разве подобное - в силах человеческих? Тут я был согласен с Миленичем.
Я вновь содрогнулся от воспоминания о захлестнувшей меня ледяной волне презрения и отвращения и буквально окаменел от пронзительной беспощадной мысли: вот он, долгожданный Контакт, истинный Контакт; он наконец состоялся - и стал приговором всей нашей расе. Этот черный гигант с моей же помощью проник во все смрадные щели моего подсознания и без труда постиг мою истинную сущность, мое подлинное, ничем не приукрашенное и не замаскированное "я" - частицу многомиллиардного целого, именующегося земным человечеством. И по этой частице был сделан вывод о целом - скопище таких же ничтожеств...
Я сидел и с тоской смотрел на багровый закат, и на фоне окна темнел силуэт той, ни в чем неповинной, которую я еще раз предал.
...Прошел час или два - я не замечал течения времени. Мы так ни о чем и не поговорили; а о чем, собственно, было говорить? От мрачных мыслей у меня разболелась голова и я бросил все эти отчеты, принял снотворное и распластался на кровати, уповая на то, что сон хоть на время избавит меня от беспросветной действительности. "Ложись", - сказал я Хари и она, раздевшись, покорно устроилась рядом, на самом краешке, до подбородка натянув на себя легкое одеяло.
Я уже погружался в туманную пустоту забытья, когда услышал ее неуверенный шепот:
- Крис...
Я не отозвался.
- Крис... Ты... любишь меня?
- Завтра... Давай поговорим завтра, - чувствуя себя последней скотиной, пробормотал я.
Она помолчала немного, а потом вновь прошептала:
- Я не хочу оставаться здесь... Не хочу...
У меня не было сил для разговоров. Я не желал ни о чем говорить.
- Завтра, - повторил я и отвернулся от нее. Она вздохнула и затихла, и вновь наступила тишина; веки мои становились все тяжелее и тяжелее, они словно разрастались, их гигантские тени заполнили все сознание и я наконец погрузился в туман, закрывший всю поверхность черного исполина.
Не знаю, когда и как это случилось... Просто что-то заставило меня оглянуться - и я увидел проступившую из тумана тень... нет, не тень нечто, похожее на человеческую фигуру. Она покачивалась, ее очертания то и дело искажались, она была подобна зыбкому отражению в мутном зеркале, но не исчезала и словно бы ждала, когда я подойду к ней.
Дорога моя никуда не вела, а точнее - вела в никуда, поэтому я без колебаний отказался от дальнейшего бесполезного пути и побрел назад, к этой колышущейся безликой фигуре. Когда до нее оставалось всего несколько шагов, я понял, что передо мной Сарториус. Да, у него не было лица, и обычное человеческое тело заменила некая туманная субстанция, но я знал, что это именно доктор Сарториус. Собственной персоной.
- Ты правильно понял, Кельвин, - донесся до меня его голос; вернее, голос зазвучал во мне. - Именно так. Презрение и отвращение. Именно так.
- И что же будет дальше? - сразу же то ли спросил, то ли подумал я.
- Ты сам знаешь, как поступают с теми, кто вызывает презрение и отвращение. Их просто перестают замечать или...
- Или?..
- Ты правильно понял и это. Да, ядовитых пауков просто давят подошвой.
- Даже не пытаясь понять и разобраться.
- Ты сам ответил, Кельвин.
- Еще бы! Я ведь сплю и общаюсь сейчас только с самим собой. Это говорят во мне мои собственные страхи.
- Не тешь себя этим заблуждением, Кельвин. Я довожу до твоего сведения вашу дальнейшую судьбу.
- Нашу?
- Да. Вашу общую судьбу.
- Ах, так это и есть Контакт, а вы, доктор Сарториус, выступаете в роли посредника? Он приобщил вас к себе и вы слились с ним? Где вы сейчас находитесь?
- Не знаю.
- Зато я знаю, Сарториус! Только в моем сознании - и нигде более. Вы продукт моего собственного сознания, и наш кажущийся диалог - на деле монолог. Кельвин беседует с Кельвином. Просто, как дважды два.
- Когда ты проснешься, можешь эаглянуть в лабораторию. Правая тумба стола, третий сверху ящик. Там, под распечаткой отчета, лежит зажим с теми рисунками. Проверь, не поленись. Этого ты знать никак не можешь.
Правая тумба, третий сверху ящик.
- Запомнил. И обязательно проверю, просто из любопытства. Если только при пробуждении весь этот сон с нашим мнимым разговором не вылетит у меня из головы.
- Не вылетит.
- Хорошо. И каким же образом планируется осуществить уничтожение ядовитых пауков, то бишь человечества? Земля-то не за ближайшим пригорком.
- Для того, кто в состоянии моделировать метрику континуума, это не проблема.
- Ну-ну. И как же он разыщет нас среди тысяч звездных систем? Хотя не сомневаюсь, что вы, Сарториус, не затруднитесь с ответом, потому что этот ответ знаю я.
- Действительно, ничего трудного. Главное, Кельвин - то, что знаешь ты, знает и он. Так что блуждать в поисках не придется. Дальнейшее тоже вовсе не сложно. Например, свертывание околосолнечного пространства. Вместе с Землей.
- Стоит ли прикладывать такие усилия? Чего ради?
- Усилий не больше, чем для тебя - поднять ногу и раздавить паука.
- Вы надоели мне, Сарториус. Дайте мне забыть обо всем хотя бы во сне. И давно ли мы перешли на "ты"?
- Спи, Кельвин. Я ухожу. Не забудь проверить ящик моего стола. И пообщаться со Снаутом. Все оставшееся время ты больше не будешь стеснен в своих действиях. Вас будет только двое: ты и Снаут. До самого конца.
- Он что, освобождает меня?
- Если ты считаешь это свободой - да.
- А вы, доктор Сарториус, не желаете составить нам компанию?
