В шести миллионах миль от Вильмы Бака Роджерса ожидал гораздо более теплый прием, чем тот, которого она удостоилась на Луне. Конфедерация Иштар была самым могущественным политическим субъектом Венеры. Комитет пятерых ожидал прибытия на свою планету гонца с Земли. В это время Бак Роджерс и Кемаль направили свои корабли к аэродрому в Нью-Элизиуме — столицы Венеры.
Управляя своим аппаратом, Кемаль думал о том, что, возможно, его связи с Меркурием окажут некоторое влияние на правительство Венеры. Союз Марса и Меркурия не был тайной ни для кого, так же как и то, что эти планеты не испытывали симпатии друг к другу. Кемаль хорошо знал Марс и надеялся, что сведения о РАМ, которыми он располагал, помогут Баку в его дипломатической миссии.
Два «Крайта», похожие на морских чаек, неслись к космическому порту Венеры, преодолевая ее тяжелую кислотную атмосферу. Они спешили, ибо корабли НЗО были сконструированы таким образом, что не могли противостоять коррозии, возникающей вследствие кислотных дождей.
Когда Бак и Кемаль приземлились на посадочной площадке, представляющей собой панель из пластикрита, из ее боковых граней поднялся купол, защищающий корабли землян от погодных условий Венеры.
Бак почувствовал себя запертым в ловушку. Он открыл дверцу кабины, по корпусу корабля соскользнул на крыло, а с него спрыгнул на пластикритовое покрытие. Кемаль уже стоял рядом.
— Ты не знаешь, как работает этот купол? — спросил Бак.
— Автономное управление, — ответил Кемаль. — Нам не везет.
Бак скорчил гримасу, но тут же заменил ее на самую радушную улыбку, какую только мог выдавить из себя. К ним приближались благолепные сановники Венеры.
Жители Венеры, входящие в Конфедерацию Иштар, были почти чистокровными человеческими существами, слегка модифицированными — приспособленными к экстремальным условиям планеты. Это были красивые люди, ростом чуть пониже Бака. Они носили гладкие комбинезоны из кислотоустойчивой ткани, снабженные регуляторами температуры, что позволяло их владельцам чувствовать себя нормально в любой специфической среде. Сановников отличали широкие одеяния разных оттенков серого и зеленого цветов, струящиеся вдоль тел красивыми складками. Женщины и мужчины одевались одинаково, и пол можно было определить только про лицам.
Комитет, сформированный для встречи гостей, остановился прямо перед Баком и Кемалем Самая старшая из представителей власти, седовласая женщина, протянула Баку руку и улыбнулась очаровательной улыбкой.
— Рады познакомиться с вами, капитан Роджерс.
— Мадам, — неуклюже ответил Бак, — я счастлив, что попал на вашу планету. Разрешите представить вам моего товарища. Это Кемаль Гавилан.
По глазам женщины было видно, что она мгновенно оценила имя, которое произнес Бак.
— Добро пожаловать на Венеру, принц Кемаль.
— Вы очень гостеприимны. — Кемаль поклонился и почтительно поцеловал женщине руку. Как-никак образование он получил в самой привилегированной военной академии РАМ.
— Меня зовут Мариана Алмисам. Я ведаю внешними сношениями планеты. А это мой аппарат: Рахвад Али, Аль Маракеш, Милтон Васад и Парис Дабаран.
Бак кивнул головой, удивляясь, зачем он вообще взялся за это дело. Его инкогнито уже было разоблачено.
— Ваша слава идет впереди вас, капитан Роджерс, — сказала Парис. Ее овальное лицо, похожее на бледный цветок, оттенялось накидкой цвета мха. Просторная одежда не скрывала красоты тела. Длинные черные волосы, собранные в затейливый узел, удерживались на затылке белой костяной заколкой. Серо-зеленые глаза были прозрачны, как стекло, а улыбка, которой она одарила Бака, сулила блаженство.
«Наживка», — подумал Бак без всякой злобы и сказал:
— Уверяю вас, мисс Дабаран, я всего лишь осколок общественных отношений Вы скоро убедитесь, что я самый что ни на есть простой человек из прошлого.
Мариана звонко рассмеялась:
— Туше, капитан! Мне кажется, именно ваша простота и будет для нас особенно занимательна.
— Надеюсь, не менее занимательным для вас будет предложение, с которым я прибыл сюда. Это в ваших интересах.
Они двинулись к открывшемуся перед Марианой и ее свитой выходу из купола.
— Давайте проведем нашу беседу в более подходящей обстановке, — предложила Мариана. — А по пути в Дом Правительства вы сможете насладиться видом нашей столицы, Нью-Элизиума. Мы гордимся ею не меньше, чем успехами, которых достигли вопреки неблагоприятным обстоятельствам.
Мариана подвела компанию к монорельсовой подвесной дороге, оборудованной двухместными кабинами. Рядом с каждым из гостей решили посадить кого-либо из жителей Венеры, чтобы отвечать на вопросы чужестранцев о городе. Бак не удивился, когда Мариана жестом приказала Парис Дабаран занять место рядом с ним.
Монорельс был закрыт прозрачным плексигласом, и это позволяло любоваться панорамой города. Выросший на горном плато Иштар, Нью-Элизиум своими строениями упирался в облака. Основу города составляли старые сооружения — купола из плексигласа и светонепроницаемой керамики. Современные архитекторы использовали те же материалы, но предпочитали другие формы. Они возводили башни, подпирающие небо, и минареты с куполами в форме луковиц. Возможно, когда-то здание имело свой цвет, но венерианские кислотные дожди разъели краску и теперь все строения были белыми. Перед взором Бака простирался сказочный город, существующий как бы вне времени.
Кабина проплывала над Нью-Элизиумом. Город, казалось, вымер. Улицы были безлюдны, и это усугубляло ощущение того, что все происходит не наяву, а в какой-то сказке. Из-за неблагоприятных погодных условий жители города всегда пользовались либо закрытой монорельсовой дорогой, либо подземными коридорами. Именно поэтому Нью-Элизиум напомнил Баку дворец Спящей Красавицы, окруженный рядами интродуцированных деревьев.
Парис наблюдала за выражением лица Бака.
— Вам понравился мой город? — спросила она.
— Да, — ответил Бак.
— Обычно гостям он не нравится. Для них здесь все непривычно. — Парис оценила состояние Бака. — Вы находите это зрелище печальным, не правда ли?
Бак улыбнулся, словно прося извинения.
— Да, он выглядит пустынным. Но это первый настоящий город, который я увидел после своего… мм-м… второго рождения. Ни руин, ни запустения, ни смерти… Он напомнил мне мое прошлое, тот счастливый мир, в котором я жил.
Парис смотрела на город.
— Я никогда не была за пределами Венеры, — сказала она, — но о вашей Земле слышала. Не думаю, что мне захотелось бы жить там. Извините меня, я позволила себе бестактность.
