Ознакомительная версия.
Они вышли из парка и двинулись по очаровательному, обсаженному высокими тенистыми деревьями бульвару. Архитектура зданий показалась Нишеру несколько странной: стены соединялись под какими-то непонятными углами и были выкрашены в абсолютно не сочетавшиеся друг с другом цвета. Дома были отделены от улицы отлично ухоженными зелеными лужайками. Похоже, жить в этом будущем было и впрямь довольно приятно. Нет, ничего экзотического, просто очень хорошо. Да и люди, одетые в греческие туники, выглядели исключительно счастливыми и всем довольными. Вообще обстановка очень напоминала воскресный день в Центральном парке Нью-Йорка.
Затем внимание Нишера привлекла парочка, которой явно надоели разговоры; любовники, недолго думая, разделись и занялись тем, для чего в двадцатом веке существовало вполне определенное слово.
И никому, похоже, происходящее не казалось необычным! Огун вообще ни слова не сказал, так что Нишер тоже промолчал, но не мог не заметить, что теперь им все чаще стали попадаться подобные парочки, прилюдно занимавшиеся сексом. После седьмой Нишер не выдержал и спросил у Огуна, не религиозный ли сегодня праздник, сопровождающийся ритуальными оргиями, или же они просто набрели на участников Всемирного конгресса сторонников адюльтера?
— Но в действиях этих людей нет ничего особенного! — заявил Огун.
— А не лучше ли им заниматься сексом у себя дома или в гостинице?
— Наверное, все они только что случайно встретились прямо здесь, на бульваре, — как ни в чем не бывало ответил Огун.
Это Нишера окончательно потрясло.
— Вы хотите сказать, что эти люди до сего момента даже не были друг с другом знакомы? — спросил он.
— Скорее всего, — пожал плечами Огун. — Старые знакомые обычно выбирают для таких занятий местечко покомфортабельнее.
Нишер буквально окаменел от изумления. Он понимал, что так глазеть неприлично, но ничего не мог с собой поделать. Однако никто, похоже, против этого не возражал. Он пригляделся и заметил, что прохожие действительно часто с улыбкой поглядывают друг на друга прямо на ходу, а потом, минутку поколебавшись…
В течение следующей минуты Нишер выпалил не менее двух десятков вопросов, но Огун прервал его:
— Позволь, я попробую кое-что объяснить тебе — ты ведь у нас ненадолго и прибыл из эры всеобщей сексуальной подавленности и, как следствие этого, всеобщей распущенности. Хотя тебе-то, вероятно, верхом распущенности как раз представляются отношения в нашем обществе, ну а мы сами воспринимаем их как самое обычное и естественное выражение симпатии к ближнему и всеобщей солидарности.
— Значит, вы решили проблему секса! — воскликнул Нишер.
— В общем-то, случайно. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло, — пояснил Огун. — Мы отчаянно стремились запретить все и всяческие войны, пока человечество не уничтожено окончательно. Однако для решения этой задачи нам пришлось изменить саму психологию людей, тот инстинкт, который вызывает в них жажду завоеваний. Исключительно важным фактором оказалась подавленная сексуальность. Уже после первых удачных экспериментов информация о них получила самое широкое распространение, и был проведен вселенский плебисцит. И было принято генеральное решение: умерить сексуальные аппетиты людей, улучшив и перепрограммировав половые инстинкты на благо всей человеческой расы. В общем, были задействованы биологическая инженерия, специальные клиники — все на добровольной основе, разумеется! — и секс, избавленный от агрессивности и желания обладать и подавлять, превратился теперь в изысканную смесь эстетики и особого искусства общения.
Нишер хотел было спросить, как это повлияло на брак и семью, однако заметил, что Огун отвлекся, улыбается какой-то привлекательной блондинке и собирается подойти к ней поближе…
— Эй, Огун! — воскликнул Нишер. — Не бросайте меня!
Старик с удивлением обернулся:
— Дорогой мой, я отнюдь не собирался оставлять тебя одного! Напротив, я хочу, чтобы ты к нам присоединился. У нас всегда так делается!
Нишер заметил, что вокруг собралась уже целая толпа, и люди с улыбкой на него смотрят.
— Так, минуточку!.. — И он машинально встал в «позу таракана».
Но к этому времени одна из женщин уже успела вцепиться ему в ногу, другая пролезла у него под рукой, а третья ласково перебирала пальцы на другой руке… В легкой истерике Нишер крикнул Огуну:
— Почему они так ведут себя?
— Это спонтанное проявление радости по поводу твоего неожиданного появления. Так всегда бывает, когда к нам попадает человек из прошлого. Нам всем становится ужасно его жаль — ведь бедняге придется вновь вернуться в ту кошмарную жизнь! — и мы рады подарить ему свою любовь. Я достаточно хорошо объясняю?
Нишер чувствовал себя так, словно участвует в массовке на съемках фильма о Древнем Риме или, скорее, Вавилоне. Улица, насколько мог видеть глаз, была битком забита людьми, и все они занимались любовью — вдвоем, втроем, вчетвером… Но особенно поразила Нишера атмосфера, царившая над толпой: в ней не было и намека на сексуальность! Нет, это было настоящее море чистой любви, сочувствия, сострадания! Он заметил, что лицо Огуна начинает как бы таять, растворяться в волнах толпы, и крикнул:
— А как долго продлится подобное отношение ко мне?
— Возможно, отношение к тебе останется неизменным все время твоего пребывания здесь, — расслышал он голос Огуна.
Все время? Нишер даже представить себе этого не мог. А когда наконец до него дошел смысл сказанных слов, он лишь промолвил чуть ли не с благоговением:
— Вы хотите сказать… куда бы я ни пошел, везде?..
Огун только ухмыльнулся и исчез. Нишер представил себе, как вся планета занимается любовью, как в ряды сексуальных партнеров вступают все новые и новые участники… Да, это, безусловно, была самая настоящая Утопия! Нишер понимал, что ему необходимо каким-то образом доставить информацию о будущем в свой век, каким-то образом убедить людей… Он поднял голову и увидел… что находится в Центральном парке, перед входом в отель «Плаза».
— И, видимо, очередной скачок во времени окончательно лишил вас сил? — спросил Майлз.
Нишер с улыбкой потупился. Пик воздействия валиума на его организм был уже пройден; он быстро приходил в себя.
— Видимо, я не успел вписаться в нашу действительность, — сказал Нишер. — Я полагал, что сразу смогу все всем разъяснить — просто схватить любого человека за руку и рассказать, как именно ему следует умерить свой пыл. Я надеялся, что сумею показать людям, для какой замечательной любви приспособлены их тела… Видимо, я слишком ретиво взялся за дело; мною владел какой-то истерический запал; я просто всех напугал… А потом меня сцапали полицейские.
Ознакомительная версия.
