глазами всё в жёлтом свете. С трудом поднимаюсь. Меня держат за локоть и ведут, не дают выпрямиться в полный рост.
Все улицы в бликах и оранжевых пятнах. Я откашливаюсь и вдыхаю ночной воздух. Сильно жмурюсь, открываю глаза, но это не помогает избавиться от рези.
- Сам теперь дойду, - говорю я и отхожу от спасателя.
Не могу его узнать, хоть и на его шлеме номер нашей части. Глаза сильно колет от уличного освещения и прохлады. Понимаю, что боль скоро пройдёт, только ждать так не хочется, просто до злобы не хочется.
- Двое. Один из спасённых - свой, - это говорит стоящий недалеко пожарный.
Значит, есть ещё спасённый. Я смотрю в сторону и вижу, как на носилки кладут девушку. Она без сознания. Ещё чуть-чуть и я ослепну от пульсирующего света мигалки.
Подхожу к Киму. Он хочет что-то сказать, но я говорю первым.
- Его нужно потушить весь, до последнего огонька. Это пожар-полководец, я видел, на что он способен. Он умеет призывать вещи к себе, - я глубоко вдыхаю и выдыхаю, словно это поможет успокоиться. - Двери и кровати могут стать строем и пойти прямо к нему, сами себя принести на сожжение по его приказу. Полководца нужно погасить полностью, чтобы ничего тлеющего не осталось.
- Да, конечно, - говорит Ким. Он бы сейчас ответил так на любую мою речь.
Я моргаю ещё несколько раз, чтобы увидеть, не хочет ли Ким что-то добавить. Он молчит.
Иду к пожарной машине, чтобы засунуть под неё голову. Ведь куда ни глянь - везде огни: фары, освещение в окнах, фонари. Смотрю наверх - а там тоже свет, одна звезда другую в бок толкает. И только под днищем машины темно. Чем темнее, тем лучше.
Давид Сеглевич
КОД ВСЕЛЕННОЙ
Рыжиков задумался. Задумываться ему было не впервой. Только расслабишься и дашь волю коре головного мозга - тут же слетаются всевозможные посторонние рассуждения. На этот раз (вероятно, не без связи с наступающим окончанием года) пришли на ум древние римляне. Точнее, их занятный обычай, перенятый у фракийцев. В конце каждого дня человек опускал в специальный мешок камешек: белый, если день выдался удачным, черный - если день не удался. В конце года камешки подсчитывали и определяли, каких дней было больше. А вот интересно: почему бы римлянам вместо мешка с камнями не делать что-то вроде персонального календаря? Отмечали бы каждый день специальным значком - знали бы не только число плохих или хороших дней, но и то, как они чередуются. Бог с ними с фракийцами. Им, небось, и писать-то было не на чем, но римляне! Или папирус был дорог и не стоило тратить его на всякую ерунду? Кстати, а почему ерунда? Совсем неплохо знать, сколько у тебя в жизни скверных дней, а сколько хороших.
Научное мышление Рыжикова заработало энергичнее... А нельзя ли проверить, как распределены эти самые хорошие и плохие дни вдоль года? Разбросаны совершенно случайно? А вдруг да есть закономерности? Скажем, зимой неудачных дней больше, летом меньше. Или наоборот... Да хоть бы и случайно. Взять да сделать статистическую обработку за несколько лет. И тогда даже предсказания делать можно. Не с точностью до одного дня, но все же...
Время для эксперимента как раз самое удобное. Решено! Рыжиков подошел к висевшей на стене матерчатой папке, купленной у индейцев племени куну в одной из турпоездок. Здесь у него хранились всякие ненужные бумаги. Доцент порылся и вытащил большой табель-календарь на весь следующий год, присланный каким-то страховым агентством. Ему показалось, что цветастый попугай, вышитый на папке, кивнул хохлатой головой и озорно подмигнул. "Одобряет", - подумал Рыжиков. Он повесил календарь на стенку и полюбовался фотографией длинноногой девушки в бикини на фоне рекламы страхования жизни, торчащей почему-то посередь тропического пляжа.
...Новый год был встречен в веселой компании друзей, с шампанским, коньяком, закусками и горячим, буриме и прочими играми. На следующий день, отоспавшись, собрались в том же месте доедать вкусности и расслабляться за интеллектуальной застольной беседой. Вернувшись вечером домой, Рыжиков тут же вспомнил про свой календарь. Решив, что день прошел очень недурно, взял фломастер и пометил первое января жирным зеленым крестом.
Следующие три дня тоже прошли вполне благополучно. Рыжиков принял экзамен у двух групп студентов ("неудов" почти не было), посидел в библиотеке, перемежая знакомство с последними номерами научных журналов чтением добротной зарубежной фантастики, которую любил с детства. А самое главное: отношения с Мариной, завязавшиеся в декабре, продолжались ровно и последовательно: не пламя свечи, но спокойный огонек электрической лампочки...
За год, прошедший после развода, у Рыжикова случилось всего два или три легких романа. У него никогда не возникало желания в первый же вечер затащить новую знакомую в постель. Ему нравились свидания, поцелуи на морозе и постепенное превращение подруги из вещи в себе в часть его самого.
В пятый день года они поссорились. Одна из тех ссор, когда потом и не вспомнишь, с чего и началось. Что-то не то сказал, она надулась, а он начал оправдываться, и оправдания обидели ее еще сильнее. Придя домой, Рыжиков в сердцах схватил красный фломастер и двумя резкими движениями перечеркнул клеточку календаря. Впрочем, размолвка длилась недолго. Следуя известному правилу "Если подруга неправа, - извинись!", он позвонил и, уже не оправдываясь, предложил забыть о ссоре. Но через три дня инцидент повторился. И снова в календаре появился красный крестик. А вскоре настал день, когда размолвка растянулась на двое суток... К лету, после того, как Рыжиков пометил красным цветом пять дней подряд, они расстались окончательно.
Разумеется, отношения с Мариной были не единственной причиной появления красных меток в календаре. Мало ли их, мелких и крупных невзгод на нашей жизненной тропе? Сорвалась поездка на престижный семинар, зарубили статью, присланную в солидный журнал, не дали гранта на разработку проекта. Да и вообще, бывают такие дни, когда ничего не выходит, собственные мысли гнетут и раздражают, а дела валятся из рук. А жестокая власть вещей, что норовят сломаться в самый неподходящий момент? А общение с бюрократами, гоняющими по замкнутому кругу? Рыжиков видел, окидывая взглядом календарь, что "красных" дней хоть и меньше, чем зеленых, но все равно больше, чем хотелось бы.
Как-то в декабре, разглядывая свой двуцветный календарь, доцент впервые вспомнил о том, что собирался когда-то поискать закономерности в чередовании зеленых и красных крестиков. Чепуха, разумеется. Шутка. Какие
