Среди подарков Али был и отрез желтого шелка. Яркого, живого… И Лиля не удержалась, сделала себе рубашку. Коричневая юбка-брюки и коричневый жилет с золотым шитьем, рассыпанные по бархату пряди золотых волос – как ни скалывай, как ни связывай, но при скачке все равно растреплются.
Все остальные на ее фоне смотрелись бледно.
Лоран и сам не заметил, как оказался на ногах.
– Ваше сиятельство…
– Ваша светлость!.. – Лоран только сейчас заметил Алисию. Как всегда строгую, чопорную, в простом зеленом платье с роскошной кружевной шалью, за которую ему бы пришлось месячный доход отдать. Интересно, откуда такая роскошь? Надо бы выяснить. – Позвольте представить вам мою невестку. Ее сиятельство графиня Лилиан Иртон.
Лиля чуть поклонилась. Едва-едва, в той мере, которая допустима. Родственное приветствие с нотками дружеского расположения.
«Перед родственниками можно не кланяться. Так, слегка, госпожа. Наклоните голову… замечательно».
Спасибо, Лонс.
– Мне… – Лоран аж заикаться начал. Вот чего он не ожидал, так это златовласой красавицы в своей гостиной. – Я счастлив приветствовать ваше сиятельство в моем скромном поместье.
Красавица чуть улыбнулась. Зеленые глаза вспыхнули смешливыми искрами.
«Она понимает, какое впечатление производит, – мелькнула мысль у Лорана, – и вовсю этим пользуется!»
Он не ошибся.
Лиля и знала, и понимала, и пользовалась без зазрения совести.
– Я тоже счастлива быть здесь, тем более по такому радостному поводу. Вас уже можно поздравить?
Лоран помрачнел. Но прежде, чем он успел что-либо сказать…
Повитуха вошла без стука.
– Ваша светлость, герцогиня теряет силы. Еще немного, и нам придется выбирать между матерью и ребенком. Если не случится чуда.
Лиля даже не шевельнулась, но по комнате повеяло чем-то таким…
– Со мной лучший лекарь Ханганата Тахир Джиаман дин Дашшар. Ваша светлость, с вашего позволения…
– Да-да! – Питер вмешался так резко, что даже Алисия вздрогнула. – Прошу вас, графиня. Может быть, ваш лекарь…
– Тахир! Джейми!
Лоран вздрогнул. Оказывается, вслед за графинями в зал набилась еще толпа народу. И сейчас от этой толпы отделились двое. Один – сопливый еще мальчишка с растрепанными светлыми вихрами. Второй – седобородый старик в традиционных одеяниях Ханганата.
– Ваше сиятельство, – поклонился старик. – Я готов следовать за вами.
– Тогда… Ваша светлость, позовите слуг!
Лоран, ничего не понимая, хлопнул в ладоши.
– Джим!
Слуга появился через секунду. И был тут же взят в оборот:
– На кухне есть горячая вода?
– Д-да… ваше сиятельство.
– Проводи нас туда.
– Н-но…
– Нам надо вымыть руки с дороги и умыться, – пояснила Лиля. – И надо нагреть как можно больше воды.
На тему гигиены она не обольщалась. Попахивало от герцога весьма выразительно.
На кухне на Лилю смотрели в полном шоке. Но благородная графиня может чудить, как ей угодно. Кому-то что-то не нравится?
Та-ак…
– Ваше сиятельство, – Тахир едва шептал, – я почти не принимал роды.
– А гарем?
– Взгляд на жен Хангана карался смертью. Мне могли показать, что болит и как – на кукле. И можно было говорить с женщинами из-за занавесей.
Лиля только присвистнула. Ну не фига себе! И они еще живут при таком уровне медицины?
– Я тоже роды принимал еще в Альтвере, – подключился Джейми.
Лиля вздохнула. Она сильно подозревала, что по сравнению с местными повитухами она – светило медицины.
От повитухи… попахивало. А под ногтями у нее можно было сажать картошку. В три ряда.
Слуги с опаской переглядывались, пока женщина и двое мужчин тщательно промывали руки, протирали лица, Лиля скрепила непослушные волосы и убрала их под жилет.
Белые накидки у них с собой тоже были. Только накинут они их в комнате. Чтобы народ не шокировать.
Ну, вот и дверь…
Амалия лежала неподвижно. Боль туманила разум. Поэтому, когда над ней склонилось нежное женское лицо, она сначала подумала, что это бред. К тому же настой, который давала ей повитуха, чтобы приглушить боли, тоже бил по мозгам.
Женщина улыбнулась. Солнце, пробившееся в маленькое окно, вспыхнуло золотом в ее волосах. И Амалия подумала, что умирает.
– Ты сияющая?
Женщина покачала головой. И Амалия вцепилась ей в руку.
– Не забирай меня! Я не могу пока уйти! Пока – нельзя!
– Не заберу.
Лиля высвободила ладонь из цепких пальцев.
– Ну-ка давай посмотрим, что тут у нас…
Ребенок появляться не желал. Интересно, он хоть жив? Лиля приложила грубо сделанный деревянный стетоскоп. Пусть хоть такой пока… Сердцебиение определенно было.
Лиля брезгливо сорвала с кровати грязную простыню. Загремело по полу. Это что? Кинжал! Да какой… Отделанный золотом и драгоценностями. Зачем?
– Что тут делает эта гадость?
Повитуха выпрямилась и поджала губы.
– Роженице обязательно надо подложить в кровать нож. Чтобы он разрезал боль. И к тому же мальчики быстрее вылезают к оружию.
Тьфу!
– Джейми! Тахир!
Джейми схватил повитуху за плечи и потащил к двери. Тетка пыталась вырваться, но куда там. Юноша открыл перед ней дверь и проводил напутственным пинком.
– А ну пошла, ворона!
Дверь хлопнула. Опустился засов, парень еще успел увидеть, как перед дверью встают двое ребят Лейса. И вернулся к графине.
Амалия застонала в очередном приступе, и Лиля решилась действовать.
– У нас есть обезболивающее? Джейми, ей небольшую дозу.
Джейми повиновался. Влил Амалии ложку горького зелья, которую та машинально проглотила. И принялся наблюдать, как графиня колдует возле женщины, вызвав у той очередной болезненный стон.
– Ничего. Потерпи еще немножко, девочка. Еще чуть-чуть.
Амалия чуть слышно простонала, и на руках у Лили оказался ребенок. Небольшой такой… не самый симпатичный… но зато живой. Он открыл ротик и заорал так, что ставни задрожали.
Лиля, не глядя, сунула его Джейми и вернулась к роженице. Амалия застонала, еще раз, потом еще, и на кровать упал второй живой комочек. Которым и был осчастливлен Тахир.
Амалия опять застонала, и Лиля подошла так, чтобы женщина ее видела. Синие глаза крепко затуманены обезболивающими, но какое-то соображение в них было.
– Я… мертва?
– Нет. Все хорошо, у тебя два чудесных ребенка… Кто? – Сама она как-то и не взглянула.
– Мальчики, – откликнулся Тахир.
– Вот. У тебя два мальчика.
Амалия вяло зашевелилась, и Лиля кивнула мужчинам. Малышей, завернутых в белую ткань, положили к маме. А те орали от души.
– Тахир, а вы пометили, кто родился первым? – Лиля сомневалась в своей способности различить малышей. Для нее они все были на одно лицо.
