Следует сразу объяснить, что это усилительные системы были в центре пустыни, а не звукооператоры. Звукооператоры спокойно работали, чувствуя себя в полной безопасности на гигантском космическом микшерском пульте, который висел на орбите примерно в шестистах километров над планетой, и звук они пробовали оттуда. Никто в радиусе пяти километров от колонок не выжил бы во время настройки.
Если бы Артур Дент находился в радиусе пяти километров от колонок, ему в голову, возможно, пришла бы радостная мысль, что они формой и размерами очень напоминают Манхэттен. Нейтронные динамики громоздились один на другой, заслоняя небо, а под ними низко урчали плутониевые реакторы, и сейсмоусилители.
Еще ниже, под землей, в бетонном бункере, находились инструменты, на которых музыканты будут играть со своего корабля: концертный фотонный сигитар, бас-детонатор, и ударная установка «Мегатрах».
Шуму хватит на всех.
На борту гигантского корабля царила деловая неразбериха. Корабль Жармрака Дезиато казался с ним рядом песчинкой. Оплакиваемый лидер группы прибыл, и сейчас его везли на встречу с медиумом, который будет преобразовывать его спиритические позывы в пассажи сигитара.
У соседней двери стояли врач, философ-логик, и ихтиолог. Их за невиданную сумму привезли с Максимегалона, чтобы они попытались уговорить вокалиста выступить. Вокалист заперся в ванной, прихватив с собой пригоршню таблеток, и отказывался выходить, пока ему убедительно не докажут, что он не рыбка. Бас-гитарист занимался тем, что расстреливал из автомата стены своей каюты, а барабанщика вообще не могли найти.
Лихорадочные поиски привели к тому, что его обнаружили на пляже Сантрагинуса V за сотню световых лет от Какрафуна, где, как он объяснил, он уже полчаса был вполне счастлив, и только что нашел маленький камешек, с которым собирается подружиться.
Импрессарио «Зоны Бедствия» испытал неимоверное облегчение. Это значило, что уже семнадцатый концерт за эти гастроли пойдет под фонограмму, и, следовательно, ритм цимбаллистических тарелок не будет сбиваться.
Суб-эфир был переполнен разговорами операторов, проверяющих каналы усилителей, и все это передавалось в рубку черного корабля.
Его оглушенные пассажиры лежали у задней стены, и ошеломленно слушали то, что орали динамики у экрана.
— Отлично, девятый канал в норме, — сказал невидимый оператор. — Проверяю пятнадцатый…
И снова раздался неимоверный грохот.
— Пятнадцатый канал — отлично…
Послышался другой голос.
— Черный корабль выведен на исходную позицию. Смотрится круто. А будет еще лучше, когда он врежется в эту звездочку. Сценический компьютер включили?
— Включили, — ответил сценический компьютер.
— Берешь на себя управление черным кораблем.
— Черный корабль выведен на исходную позицию, курс задан, ожидаю дальнейших инструкций.
— Проверяю канал двадцать.
Зафод ринулся через рубку, и успел сбить настройку приемника прежде, чем их оглушил очередной взрыв. Он стоял и крупно дрожал.
— Что значит, — спокойным голосом спросила Триллиан, — «врежется в эту звездочку»?
— Это значит, — сказал Марвин, — что корабль врежется в звездочку. В звездочку… Врежется. Очень просто. Чего вы еще хотите, если вы угнали бутафорский корабль Жармрака Дезиато?
— Откуда ты знаешь… — начал Зафод голосом, от которого похолодела бы даже вегианская снежная ящерица, — что это бутафорский корабль Жармрака Дезиато?
— Знаю, — сказал Марвин. — Я его ставил на место.
— Тогда… почему… ты… не сказал… нам… об этом!
— Вы же говорили, что вам хочется развлечений, приключений и всего такого.
— Ужасно, — проговорил Артур без всякой надобности.
— Вот и я тоже так сказал, — заметил Марвин.
На другой частоте шел репортаж о концерте.
— …сегодня прекрасная погода для концерта. Я стою перед сценой, нагло врал репортер, — в центре Рудлитской пустыни, и с помощью гипербинокулярных очков с трудом могу разглядеть огромную толпу слушателей на горизонте со всех сторон. Как раз позади меня, словно утес, поднимается в небо басовая колонка, и над головой светит солнце, и не знает, что собираются с ним сделать. Партия «зеленых» знает, что собираются с ним сделать, и они заявляют, что сегодняшний концерт якобы вызовет землетрясения, цунами, ураганы, непоправимые изменения в атмосфере, и все такое прочее, о чем обычно заявляет партия «зеленых».
Но мне только что сообщили, что представитель группы «Зона Бедствия» встретился сегодня утром с партией «зеленых», и всех их перестрелял, так что ничто теперь не может остановить…
Зафод выключил приемник. Он повернулся к Форду.
— Знаешь, о чем я думаю? — спросил он.
— Думаю, да, — ответил Форд.
— Скажи, а что ты думаешь, что я думаю?
— Я думаю, что ты думаешь, что нам самое время смыться с этого корабля.
— Я думаю, что ты прав, — сказал Зафод.
— И я думаю, что ты прав, — сказал Форд.
— А как? — спросил Артур.
— Тихо, — сказали Форд и Зафод, — мы думаем.
— Ясно, — сказал Артур. — Значит, мы погибнем.
— Слушай, прекрати, а? — попросил Форд.
Здесь стоит напомнить, что Форд, первый раз повстречавшись с людьми, выдвинул теорию, чтобы объяснить их забавную привычку постоянно говорить и повторять самые-самые очевидные вещи, типа «Прекрасная погода», или «Как ты вырос», или «Ясно. Значит, мы погибнем».
Сначала он решил, что если люди не будут упражнять губы, у них зарастут рты.
Понаблюдав за ними несколько месяцев, он выдвинул вторую теорию: «Если люди не будут упражнять губы, у них начнут работать мозги».
На самом деле, вторая теория более верна для белцеребонцев с Какрафуна.
Белцеребонцы постоянно вызывали комплекс неполноценности у соседних народов, поскольку были не только одним из самых просвещенных и гармоничных народов в Галактике, но еще и одним из самых тихих.
В наказание за такое поведение, которое все посчитали нагло самоуверенным и провокационным, Галактический Трибунал приговорил их к заражению самой жестокой из всех социальных болезней — телепатии. В результате, чтобы предотвратить разглашение любой мысли, которая появлялась у них в голове, во всеуслышание в радиусе пяти миль, им приходилось постоянно и очень громко говорить о погоде, болях в пояснице, вчерашнем матче, и о том, каким шумным местом вдруг стал Какрафун.
Другим способом для достижения той же цели может быть посещение концерта «Зоны Бедствия».
Концерт должен был вот-вот начаться.
Корабль должен был начать свой последний путь еще до начала концерта, чтобы врезаться в солнце за шесть минут тридцать семь секунд до кульминации той песни, которую сопровождал своей гибелью, чтобы свет вспышки успел на Какруфун вовремя.
