Рипли наклонилась к лейтенанту, расстегнула китель: на плече у него было большое багровое пятно.
— Похоже, его прокололи или что-то в этом роде. Интересно. Я не знала, что они умеют и это.
— Эй!
Взволнованный окрик заставил всех обернуться к блоку центрального управления. Там находился Хадсон. Он пристально вглядывался в биомониторы:
— Послушайте! Кроув и Дитрих не умерли. — Он с трудом перевел дыхание. — Они, должно быть, как Горман. Их показатели еле видны, но они не умерли… — Его голос дрогнул. — Если они не погибли и были в том же состоянии, как Горман, значит…
Было видно, что специалист по компьютерам на грани истерики. Впрочем, все они были на грани истерики, а может быть, и безумия.
Рипли знала, что означают эти слабые сигналы биомониторов. Она попыталась объяснить, но смотреть Хадсону в глаза она не могла. Это было выше ее сил.
— Ты не сможешь им помочь.
— Но… но если они еще живы…
— Забудь. Они уже в коконе, как и все остальные. Как колонисты, которых ты нашел замурованными в стене. Ты ничего не сможешь сделать. Никто не сможет. Ничего не изменишь. Радуйся, что ты здесь, а не там, вместе с ними. Если бы Дитрих была здесь, она бы знала, что ничем не сумеет тебе помочь.
Хадсон сник, словно стал меньше ростом:
— Этого не может быть.
Рипли отвернулась и встретилась со взглядом Васкез. Рипли могла бы сказать: "Я же вам говорила", но это было бы слишком жестоко. Достаточно было одного взгляда. Пулеметчица первой отвела глаза.
В медицинской лаборатории колонии сидел Биенон, склонившись над микроскопом, и рассматривал кусочек кожи мертвого паразита, извлеченного из стеклянного цилиндра. Даже мертвый, распластанный на хирургическом столе, он выглядел угрожающе. Его членистые конечности, казалось, готовы вцепиться в любого, кто приблизит свое лицо, а хвост напрягся, чтобы придать ему силы для смертоносного прыжка.
Внутренняя структура чужого впечатляла не меньше, если не больше, чем его внешний вид. Биенон словно прилил к тубусу микроскопа. Разрешающая способность аппарата плюс его собственный искусственный глаз были способны увидеть то, что могло ускользнуть от внимания врачей-колонистов. Одна мысль сверлила искусственный мозг Биенона: напал бы чужой на него? Смог бы он отличить его от настоящего человека? Ведь его внутренности, мягко говоря, радикально отличались от внутренних органов человека. А если бы чужой не отличил и напал на него, что вышло бы из этого необычного симбиоза? Оставил бы он его в покое и отправился бы на поиски более подходящего тела или ввел бы эмбрион в его искусственный корпус? Если так, был бы эмбрион способен к росту и развитию в теле, лишенном мышц и крови? И вообще, могут ли она паразитировать на роботе?
У входной двери послышался шум. Биенон обернулся. Вошел командир корабля, с трудом удерживая в руках большой ворох коробок.
— Куда это поставить?
Биенон долго разглядывал оборудование, затем показал головой: — Туда. Оно поместится только в том углу.
— Черт!.. — Спанкмейер не удержал пакеты — все рассыпалось по полу.
— Еще что-нибудь нужно?
Не отрывая глаз от микроскопа, Биенон отрицательно качнул головой.
— Ладно. Я буду не модуле. Если что-нибудь понадобится, позовешь. Еще кивок. "Странный человек этот Биенон", — подумал Спанкмейер, проходя по пустым коридорам. "Странный андроид", — поправил себя, улыбнувшись невольной ошибке. Он бодро засвистел, поднимая воротник. Ветер был не очень сильный, но без полного обмундирования было довольно прохладно. Он сосредоточил внимание на мелодии, стараясь не думать о том, что постигло экспедицию.
Кроув, Дитрих, Дрейк, Вержбовски, Эйпон погибли. Хадсон остался жив, но постоянно говорит сам с собой. Трудно поверить. Он знал их всех, вместе они летали не в одну экспедицию. Хотя он не мог сказать, что знал их досконально. Он пожал плечами, не подозревая, что недалеко ушел от Хадсона: та же беседа с самим собой, разве что мысленная… Смерть — им всем приходилось встречаться с ней, можно даже сказать, что она их общая знакомая. Но до сих пор это были мимолетные встречи. На этот раз смерть не пролетела мимо. Вот и все. И тут ничего не поделаешь. Но остался Хикс и другие. Они сделали свое дело, причем отлично справились. Теперь приведут себя в порядок и завтра в путь-дорогу. Таков был план. Недолго осталось. Последние приготовления, кое-какие записи и все. Спанкмейер знал, что все с нетерпением ждут момента, когда модуль взмоет в небо и вернется на "Сулако".
Его мысли вернулись к Биенону. Может, это была действительно улучшенная модель, может, таков был сам Биенон, но андроид ему нравился. Видно, башковитые ребята на совесть поработали над его программой. Наверное, на это ушли годы, но они не потратили их впустую. Теперь ясно, что Биенон — индивидуальность, его ни с кем не спутаешь, он себе на уме. И вообще неплохо иметь среди болтливых пассажиров одного толкового молчуна.
Идя по коридору, Спанкмейер неожиданно поскользнулся и чуть не упал. Он обернулся, чтобы посмотреть, в чем дело. На модуле еще не случалось такого, чтобы вода натекала в лужи. Он подумал, что уронил какой-нибудь реактив, когда нес из в лабораторию к Биенону. Но не уловил никакого запаха. Блестящее пятно было похоже на пролитый клей. Он задумался. Нет, ничего подобного он вроде бы не нес. Тогда откуда пятно? А почему, собственно, он так беспокоится? На это нет времени. Слишком многое надо еще сделать до отлета.
Снова подул ветер. Чертова атмосфера, она не стала лучше с тех пор, как здесь установили трансформаторы.
— Здешний воздух не для дыхания, а для сдыхания, — проворчал сонный командир.
Он протянул руку к выключателю у себя за спиной и погасил свет. Затем закрыл за собой дверь.
Васкез мерила шагами салон самохода. Она не могла понять, как можно бездействовать в такой ситуации. То есть она понимала, что все следовало тщательно обдумать, но это-то и раздражало ее. Она не обладала аналитическим складом ума. Мысли ее были прямолинейными, определенными, исключающими "пустую болтовню" — так она называла любое рассуждение вслух. С другой стороны, она чувствовала, что нынешняя экспедиция в корне отличалась от всех предыдущих, что чужие — совершенно необычные враги. Но, какой бы он ни был, враг есть враг, и его надо уничтожить.
Пальцы у Васкез сжимались, словно она все еще держала в руках пулемет. Глядя на нее, Рипли нервничала еще больше, если, конечно, такое было возможно в ее состоянии.
— Ну хорошо, — заговорила Васкез, — мы не можем выдуть их в космос. Мы не можем спуститься к ним ни пешком, ни даже на самоходе, потому что они перебьют нас поодиночке: вылущат как горошины из стручка. Но почему нам не залить туда пару канистр ЦН-20? Пустить туда нервно-паралитический газ в конце концов. У нас этого добра хватает. У нас его столько, что можно отравить всю колонию.
