Ее трясло от возбуждения, но ни капли нервозности она не ощущала.
— Ты слышал это, Ханс? Зона Соединения! Строителей здесь нет, но к ним есть доступ из Жемчужины. Я знала это! К ним можно попасть отсюда!
— А может и нельзя. Дари, успокойся. — Ребка вновь обнял ее, притянул к себе и зашептал на ухо: — Ты слышишь меня? Остынь и подумай, прежде чем делать выводы. Ты всего две минуты находилась в контакте с чем-то имеющим, по его утверждению, возраст шесть миллионов лет, и готова принять его слова за чистую монету. Почему ты считаешь, будто понимаешь их значение или что оно понимает тебя? Многое из того, что оно говорит, не имеет смысла: «Те, что летают снаружи, — не настоящие Строители». Это не информация, это белиберда. Более того, где оно научилось нашему языку? Каким образом оно опознало людей, после того, как просидело в Тектоне шесть миллионов лет? В те давние времена людей просто не было.
Но зеленый свет опять начал пульсировать, освещая их и всю куполообразную камеру.
— Тестирование продолжается. — Ржавый голос зазвучал вновь. — Оно близко к завершению… близко к тому, чтобы удостовериться, что модифицированный тип — настоящий человек и может быть принят. Вам вовсе не обязательно здесь находиться…
— Тогда верни нас на поверхность, — сказал Ребка.
— Нет! — Дари встала перед ним. — Ханс, если мы сейчас уйдем, мы, возможно, никогда больше сюда не попадем. Здесь еще столько всего можно узнать о Строителях! Нельзя упустить эту возможность.
— Вы ищите Строителей, — продолжил скрипучий голос, как только люди перестали говорить. — Я не Строитель и не могу гарантировать результат. Но если вы решили встретиться со Строителями…
— Решили!
— Тогда идите!
— Нет, Дари, ради бога, подожди минутку! Мы не знаем…
Ребка слишком опоздал. Они стояли как раз на краю тоннеля, когда уступ вдруг испарился.
Свободное падение!
Ребка посмотрел вниз. Они летели с ускорением в несколько «же» вдоль однообразной вертикальной шахты, заканчивавшейся в полукилометре под ними такой кромешной тьмой, что глаза отказывались верить в ее существование.
— Что это? — вскрикнула Дари за спиной Ребки.
— Это гравитационное поле Жемчужины. Неважно, чем оно создано… возможно… — Он не окончил фразу. Если они падают к горизонту событий черной дыры, то очень скоро узнают об этом — узнают, возможно, за миллисекунду до того, как приливные силы разорвут их тела на элементарные частицы.
— Ханс! — снова крикнула Дари.
Оставалось лететь метров двести. По времени это, вероятно, не больше секунды. Но тут из темноты проступила структура, напоминающая черный нефтяной водоворот, завихряющийся и всасывающийся сам в себя. Они падали в самое сердце темной воронки.
Пустой желудок Ребки тоже всасывался сам в себя. Остались доли секунды.
Детство, проведенное на Тойфеле, научило его одной премудрости, стоящей выше всех остальных: из каждой безвыходной ситуации есть выход — если только ты достаточно умен.
Надо лишь хорошенько подумать.
Подумать.
Очевидно, он недостаточно умен. Он все еще искал выход, когда провалился в эту кружащуюся тьму.
«Летний сон» прибыл в мгновенье ока и в рабочем состоянии.
Это — хорошая новость. Плохая же состояла в том, что ему при этом изрядно досталось.
Пять касаний с фагами словно молотом прошлись по обшивке «Летнего сна», причем одно из них оказалось столь сильным, что оставило рваный след и пробоину над кабиной. Ремонт не составлял труда, и Берди Келли уже наполовину его закончил. Но важность этих пяти почти столкновений была не в том, какой ущерб нанесен, а в том, что они свидетельствовали о состоянии фагов. Стивен Грэйвз и В.К.Талли следили за взлетом «Летнего сна» и сошлись на том, что выживание маленькой яхты, даже с включенной противометеоритной системой есть в основном вопрос везения. Фаги проявляли небывалую активность на всем пути до поверхности Жемчужины. Вероятность успешной посадки с максимальным ускорением, которое только способны были выдержать люди, не превышала одного процента.
Для ремонта «Летний сон» загнали во вместительный грузовой трюм «Несравненного». Грэйвз и Талли парили в наполненном воздухом помещении, разговаривая и разговаривая. «И наблюдая как я работаю», — подумал Берди. Все как обычно. Эти двое горазды трепать языком, но когда дело доходит до физической работы, они ухитряются целиком свалить ее на него. А еще у них полностью отсутствует чувство опасности. Берди ненавидел работать с героями. Он услышал разговор Стивена и В.К.Талли насчет шансов один к ста и содрогнулся. К счастью, Джулиус Грэйвз, смотрел на это более разумно.
— Это абсолютно неприемлемо, — говорил он. — Когда вы со Стивеном в чем-то соглашаетесь, я вынужден прислушаться. Нам нельзя так рисковать.
— Можно мне говорить?
— Мы действительно столкнулись с серьезной проблемой, — продолжил Грэйвз, игнорируя вопрос Талли. — Ж'мерлия сидит на Дрейфусе-27. Возможно, глубоко внутри, поскольку на вызов он не отвечает. Здесь ничего не поделаешь. Все остальные — на Жемчужине. Но у нас нет безопасного способа добраться до них. Он сделал паузу. — Ты что-то сказал, В.К.?
— Стивен и я сошлись на проблематичности выживания только в случае прямой посадки «Летнего сна» на Жемчужину. Правда, наши расчеты разошлись в третьей значащей цифре. Но существуют и другие способы. Все зависит от значения вероятности, считающегося «безопасным». Есть, например, метод, позволяющий поднять вероятность удачной посадки «Летнего сна» на поверхность Жемчужины до ноль восьмидесяти четырех.
— То есть пять шансов из шести добраться туда невредимыми? — Джулиус Грэйвз так и впился глазами в Талли. — Почему же ты раньше об этом молчал?
— По трем причинам. Во-первых, это пришло мне на ум после обзора аналогичных ситуаций, произошедших в разных местах и в разное время. Их обзор завершился только тридцать секунд назад. Во-вторых, этот метод позволяет совершить безопасную посадку, но шансы на удачный отлет невозможно вычислить без дополнительной информации относительно поверхности Жемчужины. И в-третьих, процедура, возможно, приведет к потере ценного имущества, а именно, «Несравненного».
— Комиссар Келли! — Грэйвз повернулся к Берди. — «Несравненный» является собственностью правительства Добеллии. Какова ваша точка зрения как представителя правительства на его возможную потерю?
Берди только закончил латать обшивку «Летнего сна» да еще обжег во время работы палец. Он ухватился за поручень возле Талли, окинул взором трюм «Несравненного» и произнес:
