Франсис Карсак - Львы Эльдорадо

Шика сходила с ума от беспокойства: никто не знал, что стало с Офти-Тикой. Его нигде не видели с тех пор, как он вручил Тераи повеление императора. Он словно испарился.

Он появился совершенно неожиданно около пяти вечера. Большой отряд солдат поднимался по улице, и Стелла приказала бить тревогу. Но солдаты, не приближаясь к парку, заняли оборону, словно для отражения атаки из города. Когда все улицы были перекрыты, к воротам в стене подошел офицер, и она узнала Офти-Тику. Он принес первые достоверные сведения.

В городе парило смятение. Император приказал арестовать и немедленно казнить Обмии и Тераи. Часть армии отказалась повиноваться. Но на стороне беельбаистов было численное преимущество и исступленный фанатизм. Солдаты Офти-Тики отступали, осыпаемые камнями с крыш, и теперь они были окружены у дома Тераи.

— А ты, где ты был все это время? — спросил его гигант.

— С самого начала я понял, что дело плохо. Я вскочил на бирака, доскакал по северной дороге до первого поста связи и передал сообщение генералу Ситен-Кану, который командует гарнизоном Юкупа. Я объяснил ему положение и просил немедля двинуться на столицу. Кан — ярый приверженец бога Клона, и он будет здесь через два дня.

— Хорошо. Мои люди помогут твоим, и это время мы продержимся. Но даже с подкреплением Кана нас будет слишком мало, в конце концов нас перебьют. Если бы я мог дать весть ихамбэ…

Лицо капитана окаменело.

— Нет! Я твой друг, тебе это известно, но я не хочу видеть здесь ихамбэ!

— В таком случае мы погибли! Ты не хуже меня знаешь, что большинство губернаторов других городов империи будет выжидать и примкнет к тем, кто останется победителем. Не забывай также, что император — приверженец Беельбы!

— А что делать? Отдать город на милость дикарей? Нет, я не могу согласиться.

Тераи, склонившись, навис над кеноитом.

— В этом деле есть две стороны. Прежде всего — твоя. Тебе ненавистны жрецы Беельбы с их бессмысленной жестокостью. С другой стороны, у меня с ними свои счеты. Я предлагаю тебе союз, Тика. Если ты примешь его, ты взойдешь на императорский трон Кено.

Капитан едва не подскочил от изумления.

— Ты ведь из рода Офти-Траин, не так ли? Значит, ты прямой потомок императора Тибор-Тука. А следовательно, после исчезновения Ойготана и Софана ты имеешь такое же право на трон, как любой другой из твоей семьи.

— Да, пожалуй, это так. Но эти фанатики беельбаисты свели народ с ума! Он ни за что не согласится…

— Обезумела только часть народа, здесь, в Кинтане. Новый культ еще не распространился на остальные города империи. Те, кто готовил этот кровавый фарс, слишком поторопились или их поторопили. Кроме того, у Беельбы сразу поуменьшится приверженцев, когда они увидят, что богиня со всеми ее чудесами не способна защитить даже своих жрецов. А уж об этом позабочусь я сам!

— Чего ты просишь взамен? Тераи не сдержал усмешку.

— Кеноаба — обоаба! Раз кеноит — значит торговец! Старая поговорка не лжет. Я прошу немногого: права преследовать на территории всей империи жрецов Беельбы, а особенно тех, кто скрывается за их спинами, и права решать их участь, как я пожелаю.

— Прольется много крови, Тераи!

— Если мы их не раздавим сейчас, крови прольется гораздо больше. Так или иначе я жажду их крови, и они от меня не уйдут.

— А если я не соглашусь?

— В таком случае, Тика, ты отправишься к своим солдатам, а я со своими людьми останусь здесь. Каждый будет сражаться за себя. И если я выберусь отсюда, я вернусь за кровью жрецов Беельбы во главе всех племен ихамбэ!

Капитан скорчил гримасу.

— Россе Муту, да? Человек-Гора? Знаю, ты это сделаешь. Я согласен! Но это нас не спасет. Ты сам сказал, что даже подкрепления, которое приведет Кан, будет недостаточно.

— Да, недостаточно. Но я сделаю то, чего предпочел бы не делать. Тика, я раздам твоим людям земное оружие и научу им пользоваться, если хватит времени. Впрочем, если не ошибаюсь, такое оружие через несколько лет все равно будет здесь у всех на этой планете. Готов прозакладывать голову против макового зерна, что если сейчас это оружие не раздают в храме Беельбы, то ждать осталось недолго. «Мазетти» миланского производства, — с кривой усмешкой бросил он Стелле. — Еще два условия, Тика! Первое: ты возьмешь в жены Тену-Шику, когда станешь императором.

— Это не условие, а дар!

— Тем лучше. Второе: ты не допустишь в свои владения ни одного человека с Земли без моего согласия.

— Мы всегда рады видеть в Кено тебя и твоих друзей, Тераи. Другие нам ни к чему!

— Хорошо. Прикажи своим людям входить в ограду по десяткам. Они получат оружие и первый урок, как цивилизованно убивать своих ближних.

Когда капитан удалился, Стелла не выдержала:

— Неужели вы надеетесь не только выбраться отсюда живым, но еще совершить этот переворот?

— Все может быть. И все зависит от этой ночи. Правда, шансов у нас немного, и даже две тысячи солдат Тики нас не спасут. Но у меня есть еще кое-что про запас. Главное же наше преимущество в том, что противник явно смущен и колеблется. Кто-то наверняка не ожидал, что буря разразится именно сейчас. Для него все началось слишком рано. Моя попытка спасти Лаэле ускорила ход событий. Я землянин, вы тоже с Земли, и мы оба здесь. Какое бы чудовище ни скрывалось за этим маскарадом беельбаистов, ему, видимо, не очень хочется наглядно демонстрировать, что убить землянина так же просто, как кеноита. Пример может быть заразительным! И еще меньше этому чудовищу хочется, чтобы мисс Гендерсон исчезла в кровавой свалке. Нет, похищение и жертвоприношение Лаэле было грубым просчетом какого-нибудь подручного жрецов, увлеченного своим фанатизмом и ненавистью к ихамбэ. А может быть, этот подручный попытался вести свою игру, и этим перевернул все их планы.

— Но почему эта ночь решающая?

— Вам так хочется это знать?

— Разумеется! Опасность грозит и мне!

— Может быть, и не стоит вам говорить, а впрочем!.. Вряд ли вы сумеете меня предать, даже если бы захотели. Главари заговора укрылись в храме Беельбы, рядом с императорским дворцом. Это двойной храм: на одной половине владычествует богиня Беельбы, на другой — бог Клон. Покойный император решил таким милым способом примирить оба культа, не оказывая ни одному из них предпочтения. С согласия Обмии мои люди прорыли подземный ход от нашего дома до половины храма, посвященной Клону. Да, да, как в драме Виктора Гюго! Ночью я воспользуюсь эти ходом.

— Но для чего он вам был нужен? Ведь это огромная работа!

— Для дела, в котором меня опередили. Я сам хотел поддержать старика Обмии, устроив для Клона несколько невинных чудес. Кто-то оказался проворнее меня!