Он прыгнул. Он повернул голову, дабы лучше видеть меня здоровым глазом. Его рука со смердящим порезом болталась плетью. Он прыгнул, оттолкнувшись носком и прижав колено толчковой ноги к груди, выставив каблук тараном. Он прыгнул правильно – вперед и совсем немного вверх.
А я по-прежнему стою с опущенными руками. Ноги на ширине плеч, мышцы, естественно, расслаблены. Каждого можно научить обманывать собственные рефлексы и глушить инстинкты, оставаться спокойным и внешне, и внутренне, осознавая угрозу жизни. Каждый так сможет, если учителя опытные и полностью им доверяешь. Меня учили наслаждаться покоем перед схваткой. Опасности следует избегать, убегать, бежать от нее, а ежели невозможно, то ей надобно отдаться всецело. Почти как в том анекдоте, похабном, но мудром, который учит расслабиться и получать кайф, ежели тебя насилуют.
Я – антиберсерк, можно и так выразиться. Его кайф – ярость, мое блаженство – отсутствие эмоций в бою. Он входит в состояние транса, и я тоже в трансе, но, скажем так, с противоположным знаком. Он – огонь, я – лед. Он – зверь, я – растение. Он в своем трансе не боится боли, но опасается смерти, а я в своем – опасаюсь страданий, нарушающих благость покоя, но не боюсь погибнуть, ибо небытие есть вершина безмятежности. Его девиз – вопреки; мой – благодаря. Он скажет: есть упоение в бою, а я возражу: успокоение.
Его прижатая к груди нога разогнулась – каблук метил мне в печень. Между тем я начал поворачиваться немного раньше, плавно уводя живот от очевидной атаки. Я был как бы за закрытой дверью, и дверь вроде как начала открываться совсем медленно, совсем незаметно, без скрипа, чтобы он не успел переориентировать атаку. Она, эта дверь, отворилась, распахнулась, то есть – я, плавно наращивая темп, повернулся, развернулся боком, и он промахнулся, его каблук пролетел мимо.
Каблук протаранил воздух, прыгун оттопырил локоть. Его локоть свернул бы мне челюсть, однако я намеренно потерял равновесие, прогнулся в поясе, отшатнулся, одновременно всплеснул руками, чтоб не упасть, и, заодно, зацепил его горло большим пальцем.
Мой большой палец крючком воткнулся ему в гортань. Крючок-палец, зацепившийся за его тело в полете, потянул меня, податливого, за собой, разворачивая лицом к спине прыгуна, и моя вторая рука описала дугу, естественную и гармоничную, и ребро моей ладони ударилось в основание его черепа. И все было кончено. Я сломал ему шею. Я прикончил берсерка во славу Сестры. Аминь.
Волею Сестры одолев берсерка, я занялся инсценировкой.
Лысый жердяй еще теплый, чип в его предплечье пока активен. В пухлую руку мертвеца я вложил бластер, перенес труп берсерка к лысому, куцым пальцем мертвого ублюдка надавил на пуск бластера, прожег большую дыру в трупе верующего берсерка, в шее, в горле, сквозную.
Нормальная инсталляция? Вполне. Типа, лысый, отбрасывая копыта, пришил убийцу своих дружков. Косточки расплавились, и хрена-два эксперты определят истинную причину гибели потомка убийц моего деда.
Придирчиво оглядев инсталляцию и удовлетворенно хмыкнув, я занялся «спящим» – ясен пень, в кавычках – ублюдком. Нагнулся к нему, пристроился, поднял эту лояльную сволочь, взвалил на плечо и понес к выходу.
Прежде чем выйти во двор, задержался в помещении для дежурного, внимательно изучил крупномасштабную карту близлежащей местности, что висела на стене над монитором.
Ублюдок засек меня у самой околицы Н.П. Оттуда были видны только крыши, людей я не приметил, следовательно, и местные жители не видели, как пилигрим садится в джип с тонированными стеклами. Свидетелей моего появления нет. Последний лежит на плече.
С неудобной, полуживой ношей выхожу во двор отделения. Верное слово – «отделение», точнее не скажешь, ибо оно отделено от остального мира высоким забором. Двор глухой. И немой. Во дворе тихо и хорошо.
Подхожу к джипу, освобождаюсь от ноши, усадив «спящего» в кресло рядом с водительским. Нынче на моей оккупированной планете управлять средствами передвижения обучены только лояльные ублюдки и Непокоренные. В то, что мы, Непокоренные, еще живы, живее всех живых, сегодня мало кто верит, а о том, что мы имеем навыки вождения, и раньше посторонние не догадывались. Сажусь за руль, кладу предплечье «спящего» на подлокотник водительского кресла – приборная панель подмигиванием светодиодов сообщает о реакции на его чип. Нажимаю кнопку «ход», слышу тихое урчание электродвигателя и трогаюсь помаленьку.
Створки ворот при приближении авто услужливо разъезжаются в стороны. Сестра помогла – ублюдок завез меня во двор, а ведь мог бы высадить у калитки, поехать далее патрулировать территорию. А всех входящих во двор через калитку фиксирует приборчик – «привратник», запоминает время и дату, считывает данные с чипа. А получилось, будто меня тут и не было. Следаки из отдела внутренних расследований напишут, дескать, патрульный посетил отделение, свихнулся на почве увиденного и погнал джип прочь в невменяемом состоянии.
Мне нет нужды имитировать «вождение в невменяемом состоянии». Разумеется, я управляюсь с джипом гораздо хуже ублюдка, что «спит» под рукой. По понятным причинам мне недостает практики, и джип под моим управлением здорово заносит на поворотах.
Проехал поселок – ни одного встречного, должно быть, все на работах, а у самых границ Н.П. чуть было не сбил к чертовой матери полногрудую девицу. Дуреха, вышла из прозрачного домика-парника и прям к обочине, и машет машине, улыбаясь во весь рот. Хвала Сестре, тонированные стекла скрывают личность рулевого, спасибо Матери Сестры нашей, я сообразил нажать на клаксон, и дура девка поняла, что машина возле нее не остановится, и отскочила от обочины.
Н.П. позади. Пышногрудая девка чего-то орет вслед джипу, у виска пальцем крутит, я же кручу баранку и жму на газ. Чем дальше от Н.П., тем, понятно, дорога хуже, однако постепенно привыкаю к норову этой машины и чувствую себя все увереннее в кресле водителя. Даже рискую прибавить скорость. Даже автомагнитолу включил:
– ... приветствует «Ру-радио»! – заявило вещание. – Продолжаем программу «Ретро-ру». По заказу наших маленьких слушателей передаем песенку Бременских музыкантов, – и песенка зазвучала: – Ничего на свете лучше не-е-ету...
М-да, вроде бы невинная песенка, а призыв «бродить по белу свету» явно имеет идеологическую подоплеку. Агитирует песенка перспективных особей младшего возраста из медвежьих углов задуматься о миграции.
– ...нам любые дороги доро-о-оги...
Гм-м, а запев про дорогие дороги можно понять и двояко. Дороги-то наши, которые были нам дороги, хиреют. Вот и та, по которой я еду, с каждым метром все хуже и хуже. Я выключил магнитолу.
