Беседа, которая вот-вот должна была закончиться, опять нашла своё продолжение.
— Ну а что? Разве я говорю неправду? Ты приходишь, когда у тебя это получается, то есть всё реже и реже…
— Когда я стану пилотом…
— А когда ты станешь пилотом, ты влюбишься в проклятый космос и забудешь про меня.
— Не говори так! Тебя невозможно забыть! Ведь я люблю тебя, Лиин!
— Ладно, не говорю. Я тоже тебя люблю.
С глупой улыбкой до ушей Джокарт едва-едва успел втиснуться в строй, и сразу в зал построений вошёл старший офицер-куратор.
— Смирно! — командует инструктор. — Офицер на палубе!
— Курсанты, через месяц начинаем полёты! Прошу удвоить старания!
Затем было объявлено расписание для отделений. Первое: маджонг — маджонг — предполётная. Второе: предполётная — маджонг — ралли. Третье…
Отделению Джокарта, седьмому, выпало целый день заниматься предполётной подготовкой, то есть «матрёшками» и тренировками на истребителе — тренажере. Джокарт, помня свои приключения во сне и выделяя те из них, где он уходил от «Кнопок», был Доволен таким расписанием.
Балу он всё-таки навестил. Нет. Не так. Они встретились. При самых необычных обстоятельствах, когда до начала учебных вылетов осталась всего одна неделя.
Дурной сон, к счастью, не повторился. Но Джокарт пережил многое за это время. Например, исчезновение Лиин на целых три дня. А с её появлением ему пришлось выслушать долгую, удивительную историю про «творческие» дни, которые должны, оказывается, быть у каждого художника, музыканта или литератора. Поскольку Джокарт не был ни первым, ни вторым, ни даже третьим, в конечном итоге пришлось ещё и поверить, хотя это далось ему с трудом.
— Ты не понимаешь, а я не знаю, как тебе всё объяснить…
— Как бы ты ни объясняла, я всё равно этого не пойму. Исчезнуть вот так, неожиданно и без какого-нибудь предупреждения. Молчи, Лиин! Существует тысяча способов, как сообщить о себе. Я уже не говорю о самой простой вещи — почему ты не вызвала меня и не сказала всего несколько слов: «Я устала. Хочу отдохнуть. Жди меня через три дня».
— Всё не так! Я не устала, и это был не отдых! Вот видишь? Ты уже не понимаешь. Как же ты собирался понять меня, даже если бы я сказала такую чушь? Устроил бы, как сейчас, сцену? Но мне не нужны были сцены! Мне нужен был только покой. Понимаешь? Покой, и — чтоб никого рядом. Репертуар приходится обновлять — это непреложная истина для исполнителя. А все свои песни я пишу сама. Угадай — когда и как? К тому же я не могла знать, сколько времени мне потребуется… Думала, успею к вечеру — как раз наклёвывался один заманчивый мотивчик… В итоге — три дня и пять новых песен. Когда ты станешь пилотом, ты будешь слушать их в офицерском зале.
Говоря так, Лиин допустила ошибку. Ещё не зная, что она скрывает за этой маленькой ложью, и маленькая ли она на самом деле, Джокарт понимал, что Лиин, после всех прежних уговоров, никогда бы не сказала вот так спокойно, будто констатируя факт: «когда ты станешь пилотом». Что угодно и как угодно, но только не это и не так.
— Лиин, ты даже не можешь объяснить мне, где всё-таки ты была.
— Потому что ты не спрашивал.
— Вот спрашиваю.
— Ну что ж. Госпитальное отделение Крепости имеет несколько восстановительных палат. Каждая палата — замкнутый мир, куда не проникает снаружи ни-че-го! Именно это мне и требовалось… Видеоэкраны во всю стену с фрагментами земных или других пейзажей. Представляешь? Ты — в центре такой комнаты, с синтезатором в руках, а вокруг — бушующее море… И кажется, будто брызги волн попадут сейчас на руки. Или — сумеречные горы Денебского Мегаполиса. И ты стоишь на вершине, а где-то внизу, так реально, словно взаправду, так что кружится голова, мерцают от горизонта и до горизонта огни цивилизации…
— Нет больше Денебского Мегаполиса, — автоматически вставил Джокарт, — уничтожен бессмертными.
— Я же говорю — это видео! Хотя, наверное, ты прав… Денеб я хотела найти, но его не оказалось в списке репродукций, это сейчас я говорила для образности. Но море — было. И лес. И.
— Лиин! Я три дня не знал, что мне делать и о чём думать! Обращался даже к старшему офицеру-куратору, и не только к нему. Но мне так никто и не помог тебя найти. Был человек — нет человека. Мне кажется, ты просто воспользовалась тем, что я не имею доступа в зону проживания вольнонаёмного состава Крепости.
— Ты не имеешь доступа и в госпитальное отделение. А твой офицер-куратор наверняка увидел уведомление о конфиденциальности и не стал тебе ничего говорить. Воспользовалась… Скажешь тоже. А что бы ты стал делать, даже если бы узнал — где я нахожусь?
— Я бы сломал себе руку и попал в госпитальное отделение…
— Не надо. Не пугай меня так больше, Джокарт! Ты же не сумасшедший, чтобы из за ерунды…
— Это не ерунда, Лиин! — Он повысил голос, и снова начал перечислять: — Ты исчезла, тебя не было три дня. Никто не мог мне сказать — где ты и что с тобой. Что я должен был думать?
Она попыталась поцеловать его, но, убедившись, что не дождётся объятий, пересела на другой край дивана.
— Что угодно ты должен был подумать. Только не то, о чём продолжаешь думать сейчас. Когда нет тебя, я должна понимать, что ты занят обучением. — Из глаз её посыпались слёзы, хотя лицо сохраняло прежнее выражение, одновременно влюбленности и решимости отстоять свою правоту — Я должна понимать всё — твои проблемы, все заботы, что тебя окружают, эту дурацкую подготовку к игре со смертью! А ты? Ты хоть раз пытался меня понять? Задумывался — каково это: выходить каждый вечер на эстраду, четыре года выдерживать жёсткую диету и следить за голосом, чтоб не потерять его. Мои песни… Ты хоть раз спросил — откуда они? Нет. Ты даже ни разу не поинтересовался ни о чём подобном. Поэтому тебе сейчас и обидно — оттого, что ты ничего не понимаешь, и даже если хочешь мне поверить — не веришь. Если бы ты хоть раз…
Наконец уголки губ опустились, слёзы покатились потоком, и она прикрыла лицо руками.
На какой-то миг Джокарт почувствовал подленькое удовлетворение от её слёз и беспомощности. Но тут же это чувство ушло, остался лишь он — обнимающий её вздрагивающие плечи.
— Всё. Успокойся, Лиин, не надо. Я верю тебе…
— Нет. Ты мне не веришь. Ты просто говоришь так, потому что не хочешь видеть моих слёз, — продолжала рыдать Лиин.
Конечно, они помирились. Конечно, бывает в жизни всякое… И конечно же Джокарт умудрился проверить — действительно ли Лиин три дня безвылазно провела в восстановительном центре, о котором раньше он никогда не слышал.
— Это так, — скупо сообщил ему тайный информатор, техник, с которым он познакомился в Их Кафе.
