— Леонид Андреевич был со мной, — сказал виновато Поль. — Он нес аптечку. Он спрыгнул с танка за мной, а потом… а потом я его не видел.
— Плохо, — выразил общее мнение Мбога.
— Может быть, он где-то рядом, — робко сказал Алик. — Ходит вокруг нас кругами, заблудился. Надо пошуметь, дать сигнал.
Поль посмотрел на панели аварийного освещения, и ему показалось, что они еще потускнели. Аккумулятор подыхал.
— Что с танком? — поинтересовался он у Кутно-ва, хотя и так было ясно, что с танком — машина умерла. Эфир тоже молчал.
Алик повернулся к разобранной панели управления и продолжил свои безнадежные изыскания. Вся внутренняя проводка обросла какими-то неприятными волосами, а кристаллоплаты просто рассыпались в песок от малейшего прикосновения. Собрать из этого хлама нечто работающее было невозможно, но и сидеть сложа руки не хотелось.
— Все проржавело, — пожаловался он в пространство.
— Все-таки нас одолели, — сказал Мбога. — Против грубой силы мы еще выстояли, но против грибковой атаки оказались бессильны.
— Кто нас одолел? — спросил Алик.
— Лес. Лес и его хозяева.
Алик возражать не стал. Лес он и есть лес. Когда-нибудь такое должно было с кем-то произойти — в электрические цепи пробирается грибок и сжирает всю проводку. Просто и элегантно. И не нужно никаких ракопауков. И вот они сидят в чреве этой первосортной груды железа, не только не выполнив задания, но и потеряв одного члена экипажа. Алик потянул оптоволоконный кабель, и он выскочил из разъема. Как это все объяснить? Дрессированными молекулами?
Мбога встал с пола, залез в кресло и посмотрел в перископ. Пиршество продолжалось, и большинство убитых ракопауков уже превратились в пустые хитиновые оболочки. Здешние санитары леса хитин не потребляли. Вообще же поляна напоминала место пикника, где неведомые любители подобного отдыха всласть повеселились, выпили огромное количество пива, заедая их раками здешнего вылова, и сгинули, оставив после себя жуткий беспорядок — с кучами мусора, пятнами кострищ и выгоревшим тростником. По некогда чистой глади озера расплывались радужные пятна напалма, а на берегу лежала колоссальная туша тахорга. Распахнутая пасть чудовища была словно вход в ангар, и туда втекал нескончаемый поток волосатиков. Выедаемая изнутри туша поводила боками, как живая, и изумрудные роговые бляхи разбрасывали солнечные зайчики по всей поляне.
Мирный пейзаж послевоенного мародерства мог бы успокаивать, но за грядой деревьев мелькали смутные тени, и Мбога подозревал, что там вновь копятся силы противника, чтобы последним ударом расправиться с уже обездвиженным противником. Потом на поляне появилась женщина в желтой тунике. Она вышла из леса справа, неторопливо дошла до озера, огибая останки ракопауков, и остановилась перед тахоргом.
— Поль, — позвал шепотом Мбога, — Поль, посмотрите.
Поль посмотрел в перископ.
— Женщина, — подтвердил он. — Что она там делает? Там же волосатики!
Поль рванулся к люку, но Мбога перехватил его.
— Это не человек, Поль. И ей не нужна наша помощь. Вадим, хотите взглянуть?
Сартаков отпустил ружье и подобрался к Полю и Мбоге.
— Похоже, — согласился он.
— На кого? — не понял Поль.
— На русалок. Хотя… Хотя они обычно голые, а тут одетая… А-а-п!
— Что такое?! — вскрикнул Мбога.
Теперь тахорг и вправду шевелился, словно был жив, словно не получил в череп заряд из карабина доктора Торы Мбоги, а его внутренности не грызли волосатики. Пасть его открывалась и закрывалась — оттуда выбегали застигнутые врасплох падальщики, — лапы судорожно шевелились, раздирая дерн и расплескивая воду. По озеру пошли волны, тахорг зашевелился активнее, а стоявшая рядом с ним русалка отошла, но никакого беспокойства или страха не выказывала. Чудовище скорчилось в последний раз, перевернулось на брюхо, подобрав под себя лапы, под морщинистой кожей выпятились бугры мышц — и вот уже матерый самец возвышается чуть ли не до верхушек деревьев. Тахорг мрачно взглянул прямо в глаза Мбоге, и доктор почувствовал себя крайне неудобно. Виновато. Зверь неуклюже развернулся и тяжело пошел по проложенной им же несколько часов назад просеке. Русалка дождалась, пока он скроется в лесу, и пошла вслед за ним.
— Это все видели? — спросил Мбога.
— Что видели? — поинтересовался Алик, разглядывая очередной изъеденный кабель. — Я ничего не видел.
— Русалка сказала мертвому тахоргу: “Встань и иди!”, — объяснил Кутнову Поль.
— И что тахорг?
— Встал и пошел, — пожал плечами Мбога.
— Шутите? — обиделся Алик и вернулся к развороченным приборам.
Мбога покачал головой:
— Вот типичная реакция рационалистического ума на чудо.
— Может быть, он был жив? — предположил Вадим.
— С превращенным в фарш головным мозгом? И толпой волосатиков в желудке? — Поль покачал головой. — Скорее мертв, чем жив.
— Ага, гораздо проще предположить, что он восстал из мертвых по одному мановению руки здешней амазонки.
— Нет, не проще. Но я верю своим глазам.
Алик бросил молекулярный паяльник и обернулся к спорящим.
— Так, значит, это не шутка! Доктор Мбога, вы не шутите?!
— Все так и было, Алик, — успокоил водителя Мбога. — Я не склонен шутить в подобных ситуациях. А что насчет нашего “Мальчика”? Есть ли у него шанс восстать из мертвых?
— Встань и иди! — грозно скомандовал выпотрошенному пульту Алик, нахмурив брови и вытянув вперед руки. — Встань и иди!
Двигатель кашлянул, аварийный свет ярко вспыхнул и окончательно иссяк. Мбога зажег фонарь.
— Подведем неутешительные итоги, — предложил он. Экипаж собрался вокруг поставленного стоймя фонарика и слабого света хватало лишь на то, чтобы осветить их лица, похожие теперь на посмертные гипсовые маски.
— Алик?
— Танк восстановлению не подлежит. Почти все провода съедены. Радио не работает. Где-то над нами кружится Шестопал, но как подать ему сигнал, а потом расчистить место для посадки?
— Можно стрелять в воздух, — предложил Вадим. — Он поймет, что с нами что-то произошло.
— А что именно он поймет? — спросил Поль. — И что именно он предпримет?
— Мы можем стрелять азбукой Морзе, — сказал Алик. — Очередь — тире, одиночный выстрел — точка.
— Ты серьезно?
— Вполне.
Наступило молчание. Идея была настолько безумной, что могла сработать.
— А Щестопал знает азбуку Морзе? — спросил Мбога.
— А из нас кто-нибудь знает азбуку Морзе? — в свою очередь поинтересовался Поль.
Никто не признался. Сидели и смотрели на блеклый кружок света. Было полное ощущение нереальности. Театрализованного представления. Оказаться в лесу без техники, без оружия, без еды — это одно, это сразу возвращает к реальности и мобилизует. А вот сидеть внутри бронированной гробницы в скафандрах, выдерживающих лучевой удар и открытый космос, с оружием и едой, и при этом-ощущать собственную беспомощность — совсем другое. Как будто в дурной постановке, где на голову героям сваливаются надуманные испытания и преследуют невероятные случайности, чтобы к концу явился бог из машины и сказал: “Да будет Свет!” Вот сейчас включатся двигатели, Алик сядет за руль, Мбога потушит фонарик и заявит, что полевые испытания прошли удовлетворительно и всю группу, после разбора полетов, можно забрасывать в лес.
