Ознакомительная версия.
Белые, вест-индийские негры, метисы, мулаты, дикие индейцы, всякие — в буро-малиновую крапинку. Короче говоря, та ещё публика, живущая весело, разгульно и беспутно…
А какое настоящее беспутство, собственно говоря, может быть, если женщин в деревушке практически и не наблюдалось? Так, только несколько низкорослых индианок, да толстая старая афроамериканка донья Розита, владелица скромного трактирчика — «La Golondrina blanka».
И вот, представьте себе, в католической Миссии, что располагалась рядышком с этим посёлком отвязанных авантюристов, появляется девушка-американка необыкновенной красоты — высокая, стройная, фигуристая, молоденькая. Ухаживает в Миссии за больными и калеками, детишек индейских обучает английскому языку и азам математики, а в деревне появляется только по крайней необходимости — чтобы купить в местной галантерейной лавке ниток-иголок, да наведаться на почту.
Звали эту девушку — «Анхелина Томпсон». И была она такая хрупкая, нежная, грустная и печальная, что, глядя на неё, даже у злобных и вечно-голодных бродячих псов на глазах наворачивались крупные слёзы сочувствия. Наворачивались и капали. Капали…
Ходили упорные слухи, что жених Анхелины трагически и безвременно погиб где-то на суровых северных золотоносных приисках, а она — от безысходности и тоски горькой — уехала служить Господу нашему в далёкую католическую Миссию.
Но разве это обстоятельство могло остановить тамошних (вернее, тогдашних), брутальных головорезов, всерьёз истосковавшихся по женскому обществу? Ага, конечно. Как бы ни так. Не дождётесь…
Стали они поочерёдно оказывать мисс Томпсон различные знаки внимания — яркие тропические цветы дарить охапками, через посыльных мальчишек-индейцев предлагать крупные золотые самородки, морские жемчужины и прочие здешние ценности. Но только не принимала она тех подарков и цветов, всё с посыльными возвращала обратно.
Лопнуло тогда терпение у бесшабашных карибских бродяг. И однажды, уже под тёмно-сиреневый вечер, дружной толпой человек в шестьдесят-семьдесят пожаловали они к капризной недотроге в гости.
А жила наша мисс Анхелина в скромной глинобитной хижине под пальмовыми листьями, выстроенной рядом с Миссией, и выращивала на крохотной клумбе жёлтые розы, неизвестные тогда в Карибии. Видимо, привезла с собой из Американских Штатов черенки. Вернее, на тот конкретный момент роза была всего лишь одна, остальные не прижились, завяли и — со временем — засохли.
Выдвинули пришедшие бандерлоги девушке недвусмысленный и жёсткий ультиматум, мол: — «Либо, красотка приезжая, ты сама незамедлительно укажешь на избранника, то есть, на мужчину, с которым согласна разделить брачное ложе, либо всё решит честный и непредвзятый жребий…. Так ли, иначе ли, но свадьбе — к заходу солнца — быть!».
Грустно и печально улыбнулась тогда Анхелина и спокойно так, не моргнув глазом, ответила, мол: — «Я, конечно же, уступаю грубому насилию. А суженого выберу самостоятельно — сейчас срежу жёлтую розу и торжественно вручу её своему принцу…».
Радостно заволновались нетерпеливые карибские женихи, восторженно завопили — в предвкушении незабываемого свадебного спектакля.
А девушка взяла у ближайшего к ней примата острый кинжал, осторожно срезала с клумбы единственную жёлтую розу, тщательно удалила все острые шипы с её стебля и аккуратно воткнула: розу — себе в причёску, кинжал — себе в сердце. И упала бездыханной…
Долго стояли потрясённые бандерлоги над мёртвым девичьим телом, стояли и скорбно молчали. Потом похоронили несчастную девушку, а над её могилой — чуть позже — возвели красивую каменную часовню. Городок же нарекли — «Сан-Анхелино». И стали — все и повсюду, с искренним пылом и рвением — сажать и выращивать жёлтые розы.
А ещё через некоторое время, как-то сам собой, родился один милый и симпатичный обычай. Когда мужчина хочет предложить девушке (или же женщине), руку и сердце, то он ей дарит жёлтую розу. Если она согласна, то цветок принимает и бережно пристраивает его в свою причёску. Вот, здесь всё только и начинается…
Видимо, Призрак невинно-убиенной Анхелины Томпсон, так и не найдя покоя и приюта, всё бродит по городку и его окрестностям, да и вмешивается, ни у кого не спрашивая на то разрешения, в дела любовные.
Когда, например, мужчина неискренен, или же намерения имеет нечестные и сугубо меркантильные, то тут же раздаётся негромкий хлопок, и виновник впадает в самый натуральный летаргический сон. Нет, не навсегда, каждый раз по-разному, видимо, в зависимости от степени вышеозначенной нечестности. Кто-то десять-пятнадцать минут спит, а кто-то и полтора месяца.
Ну, и с женщинами-девушками, которые принимают жёлтую розу без должных на то оснований, то есть, без настоящей и искренней любви, происходит то же самое.
Бывает, но, правда, достаточно редко, что засыпают оба — и незадачливый жених, и его потенциальная невеста. Одна брачующаяся пара целых полгода проспала. Потом несостоявшиеся супруги — почти одновременно, с разницей в несколько часов — проснулись, встретились, поглядели друг другу в глаза, рассмеялись по-доброму и стали закадычными друзьями.
А ещё иногда происходит следующий природный казус: девушка втыкает в волосы жёлтую розу, принесённую кавалером-ухажёром, и в это время над нашим Сан-Анхелино неожиданно загорается-вспыхивает яркая многоцветная радуга. Это означает, по уверению знающих людей, что всё хорошо, и Святая Анхелина благословляет — на долгие-долгие годы — этот конкретный брак…
В семнадцать сорок пять они, предварительно вызвав по коротковолновой рации хозяина виллы такси, а также сердечно распрощавшись с доном Луисом и его молоденькой подружкой, покинули «Чёрную кошку».
— И где же наша машина? — недовольно поморщился Максим. — Похоже, что дисциплинированность и скрупулёзность не входят в расширенный перечень достоинств местных жителей. Время-то идёт. А мне ещё надо будет подняться в свой номер, чтобы переодеться в костюм Зорро…. Комиссар, а почему ты такой задумчивый, словно бы стукнутый из-за угла пыльным мешком?
— М-м-м…
— «Легенда о жёлтой розе» произвела на тебя такое неизгладимое впечатление?
— Произвела, конечно, — вяло передёрнул плечами Мегре. — А ещё этот непонятный намёк сеньора Романо, мол: — «Вам, друзья, она будет интересной. Ну, и полезной, конечно…». В чём тут — мифическая полезность? Бред какой-то…. Но есть у меня и ещё один вопрос. Причём, достаточно важный…. Помнишь, Путник, молодых людей плотного телосложения, которых мы с тобой видели в аэропорту Сан-Анхелино? Ну, которые были одеты в одинаковые бежевые шорты, тёмно-зелёные футболки и со светлыми бейсболками на головах?
Ознакомительная версия.
