Игорь уверял, что уже сейчас в городе может поселиться еще добрая тысяча человек, и только упрямство некоторых кабинетных деятелей с Земли мешает начать массовое переселение. Он был глубоко убежден, что никакой проблемы отношений с туземцами не существует. На Авроре всем места хватит, и осваивать ее надо как можно быстрее.
Борис заметил, что его новый знакомый не всегда последователен в своих суждениях. Он то иронизировал над неведомыми оппонентами с Земли, то восхищался ими. Пожалуй, журналисту надо мыслить более категорично. Но когда он сказал об этом Новикову, тот простодушно рассмеялся.
— А я всего начинающий в журналистике! Сам вообще-то физик, а газета — лишь увлечение. Меня к тебе потому и прикрепили, чтобы дать возможность отличиться…
И тут же Борис получил еще одно подтверждение, что Игорь только новичок в газетных делах и информирован далеко не обо всем. Из столовой вышли Тучек и Луби, и инспектор, проходя мимо, сказал:
— Вы, товарищ Ковалев, не обижайтесь, что до сих пор я не встретился с вами. Хотел, чтобы вы осмотрелись, привыкли здесь немного. А вечерком посидим, побеседуем обо всем. Кстати, и товарищ ваш должен появиться. Договорились?
Потом Борис не раз усмехался, вспоминая, как вытянулось при этих словах лицо у Игоря. Оказывается, гость не так уж плохо осведомлен!
Подошел автокар. Это была четырехместная машина, и ее пришлось галантно уступить девушкам, которые такой же шумной группой вышли из здания.
— Плохо еще у нас с внутренним транспортом, — обиженно сказал Новиков. — Когда надо, никак не уедешь. Не понимает наше начальство, что позади то время, когда всю зону за пять минут можно было обойти.
— Мы могли бы и пешком, — заметил Борис. — Не так уж далеко…
Над небольшой рощицей возвышался сверкающий на солнце купол массивной башни. Вчера они были неподалеку от нее, когда осматривали автоматический завод и парк роботов. Казалось просто невероятным, что отсюда можно свободно поговорить с бесконечно далекой Землей. Правда, сеансы устраивались не часто — каждый отнимал годовой запас энергии планеты. Но ради такого события, как прилет «Мирного», передачу решено было ускорить — об этом вчера сообщил Дюбуа.
Но Борис так и не попал в этот день на Станцию дальней связи. Он уже садился в автокар, когда позади раздались громкие тревожные голоса. Ковалев обернулся. В глаза бросилось растерянное лицо девушки — той, с бровями вразлет. Но тут же он перевел взгляд на небо, куда смотрели все. И сразу же забылась Станция, отодвинулось в сторону все окружающее. Прямо над площадью висел в знойной вышине большой Черный Шар. Не умом — сердцем понял Борис, что в его жизнь снова вошло Неожиданное…
9. Сеанс односторонней связи
— Недаром я всегда ненавидел трескотню наших антропоцентристов. Как они ни изощрялись: человек — царь Вселенной! Человек — покоритель природы! А природа взяла да и выкинула штучку. И уважаемый Гомо Сапиенс ткнулся в грязь физиономией.
— Верно, старина. Уж очень любим мы себя возвеличивать. Хотя, если разобраться, эти восторженные охи хороши лишь для приготовишек. Нам-то, физикам и биологам, пора смотреть на мир более трезво. И все-таки иногда поддаемся иллюзиям. А расплачиваться неприятно…
— Интересно, где сейчас Тучек?
— У Мориса: там, говорят, весь Совет собрался. Обсуждают, что делать.
— А что они могут решить? Шли бы сюда лучше.
— Думаешь, от этого что изменится?
— Да, чертовски неприятное положение…
— Но почему он там застрял? Вот что я хотел бы узнать.
— И всем того хочется, дорогой. Только еще вопрос, что он станет делать. А вдруг чем-нибудь стукнет сверху — вроде нейтронной бомбы?
— Надоело это пустое ожидание — сил нет. И ведь не уйдешь никуда.
— А может, и в самом деле лучше уйти? Как в старину говорили — от греха подальше.
— Ну, друг, ты уже начал трусить.
— Ничего подобного — просто проявляю разумную осторожность.
— Вот и проявляй на здоровье. А я останусь.
Борис рассеянно слушал эти разговоры. Несколько молодых людей за его спиной негромко обменивались короткими фразами, полными тревожного ожидания. Забыв о работе, о самых неотложных делах, они стояли на площади. Новиков куда-то исчез. Кажется, сказал, что пойдет к себе в редакцию. Чудак — и без него о случившемся известно всем.
Прошло почти полчаса с той минуты, как был замечен Черный Шар. И все это время он оставался без движения. Висел, как привязанный, на высоте примерно двухсот метров.
Кто-то рассказывал, что контрольные приборы не зарегистрировали нарушения границы — никто не прорвался сквозь защитное поле, которое в полном порядке. Значит, Шар либо поднялся где-то внутри зоны, либо прилетел сверху — из космоса. Но первое предположение исключалось. Оставалось одно…
Причину аварии «Мирного» знали немногие. Но те, кто слышал о ней, невольно насторожились. Там ведь тоже фигурировал Черный Шар, который стал причиной страшной катастрофы. И сейчас появилась точная его копия — только в сотни раз больше.
— …верно, что вы тогда зафиксировали аннигиляционный взрыв?
Борис не расслышал начало вопроса и не сразу понял, что обращаются к нему — настолько был погружен в свои мысли. Рядом стояла девушка — та, большеглазая, которую он приметил. До чего же она все-таки похожа на Валю! А еще точнее — на Наташку, Валину сестру. Когда они улетали, ей было десять лет. Неужели…
— Да, — ответил он. — Тот шарик был из антивещества. У которого вокруг ядер из антипротонов и антинейтронов крутятся позитроны.
Девушка удивленно взглянула на него.
— Я знаю, — сказала она. — Это мы изучали еще в школе.
«Нехорошо, — подумал Борис. — Дивчина, видно, серьезная, а я с ней, будто с младенцем. Не виновата же она, что так напоминает Наташку…»
— Скажите, — вдруг спросил он. — Вы не знали на Земле Наташу Андрееву?
— Знала, — просто ответила девушка. — Это моя мама. А вы мне приходитесь родным дядей. Только пока не рассказывайте об этом никому. Не хочу выделяться… Я знала, что вы сами заговорите — на фотокарточках нас с мамой всегда путают. А интересно, что мы встретились, правда?
— Да, мир тесен… — рассеянно сказал Борис. Ему никак не верилось, что здесь, на далекой планете, вдруг оказалась близкая его родственница, которой и на свете не было, когда он покидал Землю. Он вдруг остро пожалел, что у него не осталось на родине сына или дочери — в полет отбирали бездетные пары, чтобы легче переносилась разлука. А сейчас приходится лишь горько вздыхать.
