— Если бы я знал!.. — Шевцов почесал в затылке, виновато вздохнул. — Давайте дальше…
Добросовестно просмотрели ленту до конца — ничего серьезного! Пустячные неисправности, видимо неизбежные в огромном Евином хозяйстве.
Все же Шевцов попросил копию ленты, поблагодарил девушку, вернулся к себе. Придется запрашивать все объекты — каторжный труд!
— Анатоль!.. — встретил его Шамиль. — Ты интересовался сводкой!.. Свеженькое сообщение из Академгородка: остановился ГАМ — главный академический мозг!
Конец света, ученые в панике. Подойдет тебе?
Шевцов насторожился: это же в Кибернетическом центре! Там у них что-то с сигнализацией. Да и Соколовский там раньше работал! Кивнул: «Спасибо!», быстро набрал номер.
На экране — подтянутая строгая женщина с короткой прической.
— Дежурная центра Белицкая! Слушаю вас!..
— Здравствуйте! Шевцов из Службы координации… Что у вас там случилось?
Дежурная нервно дернулась.
— Товарищ, еще ничего неизвестно! Разбираемся! Извините…
Экран погас.
— Ого! — удивился Шамиль. — Психуют академики…
Шевцов вскочил:
— Вот что… Я, пожалуй, слетаю. Сообщи шефу!
Кибернетический центр Академии наук лихорадило.
Гудели скоростные лифты, хлопали двери, по коридорам взад-вперед сновали сотрудники. Лица у всех озадаченные, даже испуганные. Такого центр не знал со дня пуска ГАМа — очередного чуда света.
К директору было не пробиться, — заперся в кабинете с Ученым советом, отключив все каналы связи. Первое время Шевцов попусту бродил по этажам — всем было не до него. Никто ничего толком не знал.
С трудом прорвался в главный зал. Там кипела работа. У развороченных биомодулей копошились техники; тесно обступив экраны дисплеев, бурно совещались разработчики; потерянно тыкались туда-сюда оказавшиеся не у дел математики. От Шевцова отмахивались…
Кто-то кивнул на дверь с табличкой: «Главный специалист Маркарян Аристарх Владимирович». Шевцов заглянул.
Кабинет напоминал диспетчерскую. Перед голограммным экраном застыл тощий субъект с лошадиным лицом. Седые волосы всклокочены. Широко раскинутые руки упирались в стол. В позе что-то от подраненной птицы.
Шевцов торопливо представился, помахал удостоверением — для скорости.
— Срочное дело, Аристарх Владимирович! — отчаянно выпалил он. — Скажите, причины остановки «мозга» уже известны?
Несколько секунд главный специалист смотрел сквозь него, словно не видел. Громко втянул воздух — раздулись крылья породистого носа. Выдал громогласно:
— Причины?… А черт их знает! Сам остановился…
— Аристарх Владимирович, — это крайне важно! Шевцов решил идти до конца. — Пожалуйста, конкретнее…
— Конкретнее… — Маркарян прищурил один глаз, задумался. — Вот этого никто и не знает, молодой человек. Машина прекрасно работала, вдруг — чудовищный пик мощности! Предохранители — к чертям! Настройка — вдребезги!.. Блокировка — все семь ступеней! — не сработала. — Он развел руками: — Вот такие пироги!..
Главный специалист опять с шумом втянул воздух, хлопнул по столу широкой ладонью:
— Вы удовлетворены, товарищ?
Шевцов упрямо потряс головой:
— Я понимаю, вам всем сейчас не до меня. Но случай исключительный! Возможно, имеет отношение к аварии…
Маркарян недоверчиво покосился, сказал, сдерживаясь:
— Так что вы хотите от меня?
— Аристарх Владимирович, скажите, как специалист, можно ли вызвать подобную аварию намеренно?… Хотя бы теоретически?
— Ну, знаете… — Главный специалист опешил. — Это черт знает что!..
— И все же! В порядке бреда. Представьте, это нужно вам!
— Гм! — Маркарян нахмурился. — Теоретически это возможно в одном случае, молодой человек, — если подсунуть «мозгу» заведомо неразрешимую задачу. При этом надо отключить блокировку. Как это сделать — ума не приложу! Компьютер просто не примет некорректную программу… Вот так… — Он усмехнулся: — Уж лучше подбросить мину! Проще и надежнее. Правда, попасть к нам не просто: электронная охрана!.. Так что, инспектор, диверсантам здесь делать нечего…
Шевцов вздохнул, вытащил фото Соколовского — просто так, на всякий случай.
— Последнее… У вас сегодня не появлялся этот человек?
Маркарян глянул мельком, вдруг вытянул шею.
— Позвольте, позвольте… Это же… Соколовский?
— Вы знаете его? — У Шевцова дрогнул голос.
— Конечно! — Маркарян взял фото, поднес к глазам. — Работали вместе не один год. Но он же в этом, э… санатории! Болен!..
— Он сбежал, Аристарх Владимирович! Сегодня ночью.
— Невероятно! — У Маркаряна взлетели брови. — Но… почему вы решили, что он здесь, у нас?
— Понимаете… — волнуясь, начал Шевцов, — там, в спецсанатории, почему-то отключилась вся охранная техника. Как раз в момент побега… И у вас два часа назад был зафиксирован сбой входной сигнализации. Потом — самовыключение «мозга». Ведь он здесь раньше работал?
— М-да, но… — Главный специалист покачал головой: — Неубедительно как-то… Как он мог повлиять на сигнализацию? И при чем здесь остановка ГАМа?
— Аристарх Владимирович, — Шевцов говорил проникновенно, — если все-таки он был здесь… То где? Куда он мог пойти?
Маркарян взъерошил волосы, неуклюже выбрался из-за стола — длинный, нескладный, — буркнул:
— Пойдемте!
В глубине зала ряд нумерованных дверей — помещения для работ по индивидуальным программам. Все пустые. На полу кабины № 14 — разбросанные листы бумаги. Шевцов торопливо присел: «безумные письмена»!
Сказал глухо:
— Товарищ Маркарян, это он! Боюсь, авария — его рук дело!
Главный специалист недоверчиво улыбнулся, подошел к терминалу.
— Все рабочие программы записываются, молодой человек. Сейчас мы узнаем, чем тут занимался ваш диверсант…
Он пощелкал клавишами — из печатающего аппарата выпала полупрозрачная карточка. Близко поднес к лицу, прищурился. С минуту изучал. Вдруг глаза его полезли на лоб.
— Какого дьявола… Ничего не понимаю! Это же ахинея! Чушь! — Маркарян побагровел, лицо еще больше вытянулось. — Это же невозможно в принципе! Машина не могла такое принять!.. — Он уставился на Шевцова белыми, расширенными глазами. Потряс карточкой: — Что это такое?
Шевцов судорожно вздохнул:
— Пока не знаю, Аристарх Владимирович… Давайте разбираться!
В следующие полчаса главный специалист центра развил бешеную деятельность. Из затворничества был извлечен директор с Ученым советом. Шевцова заставили изложить всю историю с самого начала. Соколовского тут помнили: «Талантливейший был ученый!..»
