Доски трещали, скрипели, не желая поддаваться, гвозди, в стороны летели щепки и опилки. Владимир слегка вспотел, орудуя топором, а когда прочная крышка наконец подалась, вздохнул с облегчением.
Внутри, маслянисто отблескивая серебристым металлом, на специальных распорках, исключающих контакт со стенками, лежала бомба. Она не выглядела грозно или опасно. Обычный цилиндр – размером в человеческий рост и толщиной в метр.
Сверху был закреплен пульт дистанционного подрыва в виде сотового телефона.
Владимир протянул руку и взял его. Прибор удобно лег в ладонь, а при нажатии клавиши включения на панели замигали огоньки, похожие на маленькие злые глаза.
– И вот это, – спросил Игорь, и голос его был хриплым, – способно уничтожить всю Москву?
– Не всю, – ответил Владимир, изучая пульт. – Но большую часть – точно.
– Да, – художник усмехнулся. – Когда одним движением пальца ты способен убить такую прорву народа, то невольно чувствуешь себя богом.
– Скорее – дьяволом! – ответил Владимир мрачно.
– Неважно, – Пороховщиков махнул рукой, затем замолчал на мгновение, а когда заговорил вновь, то в голосе его была горечь. – Ты знаешь, Володя, мне кажется, мы слишком далеко зашли…
– И ты, Брут? – усмехнулся Владимир, чувствуя, как поднимается из глубины души злость. – И ты готов пойти за Станиславом?
– Нет, – покачал головой художник. – Ты меня не так понял. Я не сомневаюсь в нашем деле, в том, что мы должны сражаться за свои права, пусть даже с помощью терроризма! Но ядерная бомба…
Вновь наступила пауза. Слышно было, как жужжит залетевшая в подвал муха.
– Мы вместе служили, – Пороховщиков опустил голову. – Вместе воевали. Ты меня знаешь. Я не предатель. Но хотя китайцы виноваты в том, что я остался без ног, я не обрадуюсь, если в Пекине или Шанхае сработает ядерная бомба. А ты хочешь взорвать ее в Москве. Сердце России надолго окажется необитаемым…
– Да, я готов пойти на это! – сказал Владимир зло, ощущая, что невольно сжимает руки в кулаки. – И лучше пусть здесь будет ядерная пустыня, чем город, принадлежащий азиатам и кавказцам!
– Я понимаю тебя, – художник печально вздохнул. – И не буду отговаривать. Ведь если ты взорвешь бомбу, то я погибну одним из первых…
На узких губах Пороховщикова появилась улыбка, бледная, словно ночная бабочка.
– Мы все умрем, – проговорил Владимир без прежнего пыла. – Раньше или позже. Вопрос лишь в том – как? С честью, или словно смердящие псы, в сточной канаве…
Он замолчал, бросил взгляд на часы.
– Мне пора на занятия! Потом еще поговорим!
– Конечно, – ответил Игорь, включая мотор коляски и направляя ее к лифту. – Пойдем, провожу тебя.
* * *
Парадный мундир, идеально погнанный по фигуре, в то же самое время нещадно жал, а ботинки казались настолько неудобными, словно были на два размера меньше. Чувствовал Виктор себя крайне неуютно.
Помимо всего прочего, в приемной министра внутренних дел было очень жарко, и хотелось выйти и глотнуть свежего воздуха.
Сидящий рядом полковник Мухаметшин выглядел мрачнее тучи. Свежевыбритый подбородок блестел, точно смазанный маслом, а глаза начальника антитеррористического отдела были красные, словно у кролика. Дает знать о себе бессонная ночь.
Вызов к министру последовал неожиданно, и собираться пришлось в спешке. Виктор держал на коленях тонкую папочку с материалами, которые могут заинтересовать высокое начальство, и она все время норовила выскользнуть из мокрых от пота рук.
Несмотря на срочность вызова, в приемной их продержали почти полчаса. Полковник уже начал беспокойно шевелиться, проявляя желание покурить, когда секретарша медовым голосом проговорила:
– Господин министр готов принять вас. Проходите.
Полковник тяжко вздохнул, а поднимался со стула с такой натугой, словно на плечах у него тяжеленная штанга. Виктор ощутил, как сердце тревожно забилось.
Тяжелая дверь темного дерева распахнулась беззвучно. За ней кабинет – размером с хорошую залу. Через большие окна падает яркий дневной свет, стены отделаны резными панелями. Над головой хозяина, восседающего за огромным черным столом, выточенным словно из каменной глыбы, портрет президента.
– Прошу вас, – министр, подтянутый и элегантный, поднялся навстречу гостям. На лице его играла дружелюбная улыбка, но глаза были холодные, изучающие.
Виктор сел на предложенный стул, чувствуя себя змеей под взглядом заклинателя. Рядом умостился тяжело пыхтящий полковник. От него несло потом, словно от пахотного коня.
– Итак, господа, – проговорил министр и тут же улыбку словно сдуло с его лица, – я весьма недоволен вами.
Сказано это было таким тоном, что Виктор напрягся, ожидая, что последует немедленное распоряжение о снятии с должности, понижении в чине, переводе на Чукотку, отдании под суд, расстреле…
– Да, я недоволен, – повторил министр. – Террористы взрывают тюрьму, следственный изолятор специального назначения! И как я, например, могу чувствовать себя после этого в безопасности?
– Никто не может чувствовать себя в безопасности там, где есть терроризм, – сказал Мухаметшин твердо.
– Верно, – неожиданно легко согласился министр. – Так что президент готов пойти на крайние меры. Терроризм жестко завязан на националистическое движение, и такая ситуация уже была в нашей стране. В конце двадцатого – первой половине двадцать первого века. Но с ней удалось справиться.
– Вы имеете в виду действия генерала Суханова? – звенящим от напряжения голосом спросил Виктор. – Который сумел организовать тотальное истребление целого народа в течение двух недель? И какой же народ вы хотите уничтожать на этот раз? Если русский, то вам придется отправить на расстрел и меня!
– Ну, не принимайте все так буквально, – министр улыбнулся. – Вряд ли мы пойдем на такие меры. Расскажите лучше о взрыве. Молчите, полковник, я хочу послушать майора Белкина!
– Несомненно, его осуществили представители Российского национального комитета, – проговорил Виктор осторожно, глядя в то же время на министра. В голове зашевелилась злая мысль – «А ты сам-то какой национальности? Судя по фамилии, уж точно не русский…». – С целью уничтожения попавшей в наши руки террористки Нафановой. И цели своей они, к сожалению, достигли.
– Это я понял, – иронично усмехнулся министр. – Дальше!
– При взрыве также погиб полковник СКС Бритни.
Министр помрачнел, на лицо его набежала тень.
– Это я тоже знаю. Жаль, жаль…
– Кстати, – вмешался полковник Мухаметшин. – Почему поисками ядерной бомбы занимается не местное отделение Службы, а приехавшие офицеры со своим персоналом?
