бы все.
Нужно что-то сделать.
Он сидел, вглядываясь в темноту, и вдруг почувствовал, что его знобит, хотя ночь была теплой. Из-за насыпи доносился шум ночного города, скрип шин удалявшегося автомобиля и приглушенный ветром гудок, какой-то человек прошел рядом по улице, и Джеймс прислушивался к звукам его шагов, пока они не утихли совсем.
Что-то случилось. Он должен что-то сделать. Он уже начал это делать, но какое-то необъяснимое происшествие помешало ему, привело его сюда на насыпь.
Он проверил, все ли в порядке. Одежда — шорты, рубашка, ботинки на толстой подметке, часы и сбоку в кобуре револьвер.
Револьвер!
Ему нужен был револьвер.
Он охотился за кем-то, охотился с оружием.
Искал кого-то, кто затаился в темноте, кого надо убить.
И тут он вспомнил. Вспомнил — и удивился странному, методичному, шаг за шагом продвигающемуся вперед способу мышления, вернувшему ему память. Сначала имя и основные сведения о себе. Потом осознание того, где он находится, и вопрос, почему он здесь. И наконец, револьвер и мысль о том, что им нужно воспользоваться. Логический способ мышления, совсем как в букваре.
Я человек.
Я живу в доме на Саммит-авеню.
Дома ли я сейчас?
Нет, я где-то на насыпи.
Почему я здесь?
Ведь обычно человек рассуждает не так. По крайней мере, нормальный человек так думать не станет. Человек мыслит обрывками фраз, преодолевает преграды, а не обходит их.
Оно страшновато, такое мышление «в обход», неестественно, неправильно и совершенно бессмысленно. Но ведь не менее бессмысленно и то, что он очутился здесь и совершенно не помнит, как попал сюда.
Джеймс медленно встал и ощупал себя. Его одежда не испачкана — она чиста и не измята. Его не избили и не выбросили из машины — на теле ссадин нет, лицо не повреждено, и чувствует он себя неплохо.
Ухватившись за ремень, он сдвинул кобуру на бок, затем вынул револьвер и проверил его своими ловкими и умелыми пальцами. Револьвер был в полном порядке.
Джеймс поднялся по склону насыпи, нетвердой походкой пересек дорогу и ступил на тротуар, тянувшийся вдоль ряда новых одноэтажных домов с верандами. Услышав шум приближающегося автомобиля, он сошел с тротуара и спрятался за кустами. Он сделал это осознанно, и ему стало немного стыдно своего поступка.
Машина проехала мимо, и никто не заметил его. Он понял, что его не заметили бы, даже если бы он остался на тротуаре.
Ему не хватает уверенности в себе. Вот в чем дело. В его жизни есть пробел — таинственное происшествие, которое он не может вспомнить. Это и подорвало твердую и прочную основу всего его существования, сделало его поступки бессмысленными, мгновенно превратило его в пугливое животное, которое бежит и прячется при виде человека.
Это и что-то еще, заставившее его думать «в обход».
Он все еще сидел в кустах, следил за улицей и тротуаром, не теряя из виду белые, призрачные дома с их палисадниками.
Пуудли сбежал, вот почему Джеймс прячется в палисаднике перед домом мирно спящего и ничего не подозревающего горожанина, вооруженный револьвером, готовый помериться умом, силой и ловкостью с самым кровожадным и злобным существом, обнаруженным в Галактике.
Любой пуудли опасен. Его нельзя держать у себя. Существует даже закон, запрещающий держать не только пуудли, но и ряд других инопланетных животных, гораздо менее опасных, чем пуудли. Закон этот вполне справедлив, и никто — прежде всего он сам — не станет его оспаривать.
А теперь пуудли на свободе и прячется где-то в городе.
Джеймс похолодел при одной мысли об этом, представив себе, что может произойти, если он не выследит этого инопланетного зверя и не прикончит его.
Хотя вряд ли можно назвать пуудли зверем. Он больше, чем зверь. Насколько больше, Джеймс как раз и собирался выяснить. По правде говоря, он узнал немного, далеко не все, что можно узнать; однако и этого оказалось вполне достаточно, чтобы привести его в ужас. Прежде всего он увидел, какой может быть людская ненависть, и убедился, до чего же она мелка, если постигнуть глубину, силу и дикую кровожадность ненависти пуудли. Это не слепая ненависть, бессмысленная и непоследовательная, которая ведет к поражению, а разумная, расчетливая, целенаправленная. Она приводит в движение умную, разящую без промаха машину, натравливая хитрого и кровожадного зверя на любое живое существо, не являющееся пуудли. Поведение пуудли подчинено закону самосохранения, заставляющему его опасаться всех и каждого. Он понимает этот закон так: безопасность гарантируется только… смертью всех других живых существ. Чтобы совершить убийство, пуудли не требуется никакого повода. Достаточно того, что другое существо живет, движется, этим самым оно представляет угрозу — пусть даже самую незначительную — для пуудли.
Конечно, это безумие, какой-то бессмысленный инстинкт, давно и глубоко укоренившийся в сознании пуудли. Впрочем, может быть, он лишен смысла не более, чем многие людские представления?
Пуудли давал, да и сейчас предоставляет ученым уникальные возможности для изучения поведения инопланетных существ. Получив разрешение, можно было бы наблюдать за пуудли на их собственной планете. Не имея такой возможности, легко наделать глупостей, а это может повлечь за собой серьезные последствия.
Джеймс похлопал рукой по кобуре, как будто револьвер — гарантия того, что он справился с поставленной задачей. Ему было ясно, что следует предпринять: он должен найти пуудли и убить его еще до наступления утра. Ведь пуудли начнет размножаться. Он уже давно готовился к этому, и теперь оставались считанные часы до появления на свет десятков его детенышей. Пуудли размножается почкованием. Через несколько часов после того, как раскроются почки на его теле, маленькие пуудли разбегутся в разные стороны. Они вырастают очень быстро, и если крайне трудно захватить одного пуудли, скрывающегося где-то во чреве громадного спящего города, то обнаружить и изловить его многочисленных детенышей просто невозможно.
Итак, сегодня или никогда!
Сегодня пуудли не станет убивать каждого встречного. Сейчас зверю необходимо лишь одно — найти укромное место, где он мог бы без помех посвятить себя воспроизведению потомства.
Пуудли хитер. Он наверняка выбрал себе убежище еще до того, как совершил побег. Он не стал бы терять драгоценное время на поиски подходящего места и на запутывание следов. Пуудли точно знал, куда надо идти, и теперь он давно там. Почки выступают на его теле, увеличиваясь и набухая.
Во всем городе есть только одно место, где инопланетное животное может укрыться от любопытных глаз. И человеку, и пуудли нетрудно догадаться, где оно. Но вот вопрос: знает ли пуудли, что человек может его обнаружить? Может быть, пуудли
