От доброты их, что ли?
Как только арруги поняли, что имеют дело не с какими-то монстрами, не с уламрами, а просто с детьми, неведомой силой оторванными от своего дома, своих родителей, своего мира… Оторванных и заброшенных к страшным зверям… А уж Гуся-то, освоившись с местными понятиями, постарался донести и о размерах, и об ужасности «ужасных ящеров»… В общем, чужие дети были приняты арругами в своё общество. Стали для них своими.
Так им и сказали. «Рюди, наш дом — ваш дом». Или что-то в этом роде — тут Аля немного додумала за них. Книжное. Но смысл был ясен. И копьями с Сашкой обменялись, чтобы показать, что тот не просто свой, а ещё и свой мужчина в этом племени.
С Алиной, дали понять, тоже будет что-то вроде удочерения, но тут было непонятно, как, что и когда.
С ними не то чтобы стали предупредительными… Пожалуй, тут такого отношения и не знали. Но относились по-особенному. Например, несмотря, на принятые здесь обычаи, усаживали маленьких гостей в круг охотников вокруг костра. Хотя один был по всем их понятиям ещё мал для присвоения звания охотника. А другая — вообще девочка. И их место, по идее — во внешнем круге. Где сидели женщины и дети, дожидаясь, когда кто-то из мужчин протянет им кусок. Ну, или кость с уже объеденными лучшими кусками.
Так что это было неслыханно вообще для местных обычаев — что девчонке позволили сесть среди воинов. Надо отдать должное Гусе: как он повёл себя в первый вечер, во время первого угощения, так и настоял на своём. Пояснил, что челюсть ту, которая всё ещё вгоняла в оторопь всё детское и женское население арругова стойбища и вызывала почтительный шёпот среди охотников, — челюсть эту они вместе с Алиной добывали. И динозавров вместе убивали. А когда показал, как они сделали пращи и подбили летающую тварь, и что именно Алина подала идею, охотники подвинулись у костра без всякого недовольного бурчания.
К тому же вождь Кыр так распорядился.
Словом, их не только приняли, но приняли как своих и признали заслуги. Невзирая на прежние обычаи.
Между тем, — что не сразу, но отметила Алина — садились тут люди не абы как, а по довольно строгой принадлежности. Мужчины — по определённой иерархии. Женщины — за ними.
На лучшем месте — вождь Кыр. По обе стороны от него — воины видом постарше. Типа, лучшие и опытные. Заместители — хотя, конечно, и такого понятия здесь не знали. Затем так по возрасту и шли — так что напротив Кыра сидел самый молодой воин. Это был Рог.
Вот рядом с ним и усадили Сашу и Алину. Понятно, что не ближе — они теперь самые молодые. А по обычаю здешнему — сидеть ей за Гусей и принимать от него кусочки. В соответствии с принятой иерархией. Ибо за каждым охотником сидела прежде всего его женщина. Или несколько, в зависимости от ранга и авторитета. Женщин тут больше, чем мужчин, а потому семьи, как можно было запросто приметить, на многожёнстве поставлены. Соответственно, и логика была железной: ежели охотник авторитетен, то получает достаточно мяса, чтобы иметь возможность поделиться с двумя-тремя жёнами и соответствующим количеством детей. А если ты свой авторитет большим количеством добычи не укрепил, то и еды у тебя на семью не хватит. Зато как только хватит — тут тебе и подругу выдадут.
Вот только по любви это будет или так, как старшие прикажут, — этого Алина за один первый день не очень внятного общения выяснить, конечно, не сумела.
В общем, несколько молодых охотников сидело без «свиты» за спиной. В том числе и самый симпатичный из них, Рог. А вот Гуся, при ином раскладе, имел бы за собой свою «женщину». Вот гад, а? И тут устроился на короткой лапе с «авторитетами»!
Алина вдруг испытала чувство странной злости по отношению к своему другу. Надо же — она должна, по идее, быть «его» женщиной! Гуси! Который и знает-то — в футбол гонять и стёкла бить! А сам тогда с её скринсейвером самодельным разобраться не мог!
И в то же время к этой злости примешивалось чувство, которому девочка не могла подобрать определения. В смысле, она его, определение, и не искала, но вот точно это было что-то, не очень понятное. Невольное восхищение, что ли. Как он быстро освоился тут, Сашка! На равных стоит с охотниками, которые, по всему видать, не одного мамонта завалили! Вон, рёбра громадные основой для их вигвамов служат! А этот… Не задрожал, даже не попятился, когда четверо бородатых громадин копья на них выставили! И в то же время в бутылку не полез, задираться не стал, вовремя подсуетился с рассказом о своих подвигах. Челюстью ящеровой в народ тыкать начал…
И вот он уже — здешний воин, получает вкусные куски лично от вождя, ведёт себя, как… Как воин.
Но не забывает и о ней, Алине. Защищает её, можно сказать. И от этого к злости примешивалось то самое странное, непонятное чувство: а ведь случись чуть иначе — она бы… пожалуй…
Она бы, пожалуй, действительно рада была бы оказаться за его спиною…
* * *
Вот где-то под вечер этого длинного дня, когда, пусть и через пень-колоду, но началось хоть какое-то взаимопонимание, дети поняли, куда и к кому они попали. Конечно, кое-что додумали, не все слова понимая. Более того — не все понятия со своими совмещая. Всё же не только языки, но само мышление у них с неандертальцами было различно. Волей-неволей многое приходилось невольно приводить к своей системе понятий. Но в целом получалось следующее.
Арруги, конечно, никакими неандертальцами себя не ощущали. Для себя они были людьми. Но что любопытно — не людьми в человеческом понимании, как чего-то отдельного от природы и животного мира и даже противостоящего им. Нет, арруги, по их версии, как раз представляли собою часть общего мира, где всем жилось хорошо. Так и ответили на бестактный вопрос Гуси, брякнувшего: мы, дескать, вас называем неандертальцами, а сами вы кем себя лично считаете? Любознательный Гуся! Это же стихийное бедствие!
Хорошо, что собеседники не поняли вопроса до конца. Поди объясни потом, откуда «рюди» знают про неандертальцев и отчего вдруг их называют так, а не иначе. Так что ответ ему был простой, но исполненный достоинства: лично мы происходим от камней — мы арруги. Есть другие такие же, как мы, но происходят от пещерного медведя — ардурбыр. Не путать с самими пещерными медведями — ардурбирами, — которые происходят, конечно, тоже от пещерного медведя — дурбир. Есть волосатые носороги — арныкмик, которые происходят от волосатых носорогов. Есть птицы арчьювить, которые происходят от птиц — непроизносимое название, только в начале знакомое «ар». А есть ещё такие же, как мы, которые живут за совсем дальними горами на закат Солнца и тоже происходят от арчьювить.
