— Не людно, а скваммерно, — пробормотал Кедрин.
— Ну, Кедрин, — одобрительно проговорил откуда-то Дуглас. — Ну, ну… Дай еще плюс три, и ты придешь прямо в свой куб.
Кедрин непроизвольно оглянулся — голос Дугласа раздавался совсем рядом, и трудно было избавиться от впечатления, что он тут, за спиной. Кедрин оглянулся и оцепенел от изумления. И с ходу включил торможение, так что потерял стабилизацию и закувыркался в пространстве, описывая кривую великой сложности.
Дуглас действительно был совсем рядом, но не в скваммере, а в обычном полетном костюме, да еще с раскрытым забралом шлема, словно бы он находился не в вакууме, а за непроницаемой броней. Но он находился тут, в пустоте, он сидел в удобном креслице, прикрепленном к раме, легкой раме с четырьмя отходившими от ее углов усами, а сзади, за креслом, был прикреплен массивный по виду черный ящик — и больше ничего. Очевидно, скваммер с полной убедительностью выразил степень изумления Кедрина, потому что Дуглас радостно усмехнулся и назидательно поднял было палец, но промолчал, жестом фокусника снял шлем, подбросил, поймал и победоносно водрузил на место. Затем он слегка тронул один из лимбов на небольшом, стоявшем в ногах пульте, слегка задрожал, словно бы между ним и Кедриным встала вдруг стена нагретого воздуха, и вдруг рама плавно скользнула вперед, оставляя Кедрина далеко позади.
Тогда Кедрин снова вышел на курс. Оптический маяк придвинулся совсем близко, проскользнул рядом, но Кедрин уже тормозился. Торможение получилось очень удачным.
Дуглас был теперь совсем рядом и поглядывал то на Кедрина, то на свою раму и время от времени трогал какие-то лимбы и рычажки, так что дрожащая стена вокруг него то почти совсем исчезала, то становилась менее прозрачной, темнела, и тогда вместо рамы с Дугласом в пространстве возникал какой-то черный, плотный, приплюснутый кокон. Наконец запасы кедринского долготерпения иссякли окончательно.
— Что за фокусы? — спросил он обиженно. — Ты больше не дышишь воздухом? Тебе хватает межзвездного водорода? А может быть, ты сидишь где-то в спутнике и просто стереопроецируешься в этот куб, как статуи из Эрмитажа?
— Верь своим глазам, Кедрин, — с достоинством произнес Дуглас и даже обошелся без своего излюбленного «ну, ну». — Глаза аппарат, заслуживающий доверия. Не верь своим построениям. Сомнительным построениям, страдающим отсутствием логики. Я здесь, а не где-либо в другом месте. И почему я должен отказаться от неплохой привычки дышать воздухом?
— Но эта рама?
— Пока это рама. Когда-нибудь люди станут строить такие звездолеты. Так я думаю. Здесь работает всего лишь фи-компонента гравиполя. Это поле непроницаемо для многих вещественных субстанций. А когда оно выключается, остается рама. И вот этот реактор. Легкость транспортировки, простота управления. И другие достоинства…
Холодовский развернулся рядом. В вытянутых верхних руках его скваммер нес готовый прибор. Так во время оно подавали на стол самовар — некогда тоже плод технической мысли и конструкторского остроумия.
— Ну вот, — облегченно вздохнул Холодовский, словно он опустил тяжелую ношу, и вытер пот со лба. — Только что это испытывалось в закрытом доке, и все оказалось в порядке. Берет направление с точностью до градуса, больше нам пока, по сути, и не нужно. Сейчас испытаем в пустоте.
— Что он будет принимать?
— Гур зайдет со стороны экранов с пороховой ракетой. Она пройдет мимо и оставит пахнущий след. Несколько в стороне от направления, в котором я сейчас ориентирую озотаксор — так мы его назвали. Дуг, не лопни в своей раме от самодовольства.
— А что? — сказал Дуглас. — Это уж, Слава, ну, ну… Обзор исключительный, на ходу легка. И забот всего — через месяц заменить элементы реактора. Вот покатаюсь в свое удовольствие — отдадим на Землю. Пусть запускают в серию.
— Что ж, пусть… — рассеянно отозвался Холодовский. — Кедрин, держи: блок записи. Еще не закреплен, так что держи на руках и старайся не дергать: полетят провода… Твое дело следить, как будет писаться. Гур, где ты там?
— Я здесь, любезный друг. Скучаю по позиции и ожидаю решительной команды.
— Ты взял прицел точно?
— О, конечно, нет, — сказал Гур.
— Ну, Гур, — сказал Дуглас. — Ну, ну… Только не старайся, чтобы твоя ракета угодила в нас.
— Не буду стараться, — пообещал Гур.
— Внимание, — сказал Холодовский. — Наблюдать. Гур, пять. Четыре. Три. Два. Один. Да!
Кедрин не отводил глаз от толстого стекла, за которым неподвижная круглая пластинка, кажется, никак не собиралась реагировать на запуск небольшой сигнальной ракетки. Кедрин уже хотел сказать, что запись не работает, как вдруг пластинка медленно тронулась с места, закрутилась, подставляя магнитной головке все новые участки. Затем пластинка остановилась, и это означало, что все кончено.
— Очень хорошо! — сказал Холодовский. — Гур, вторую… Пять, четыре, три…
Была выпущена вторая, и третья, и пятая. Прибор действовал — да иначе, собственно, и быть не могло. Испытания кончились. Дуглас сказал:
— Теперь бы настоящий запах — для окончательной уверенности…
— Не каркай, о мой дотошный друг! — сказал издалека Гур.
— Не думаю, что надо еще убеждаться, — сказал Холодовский. — Все ясно. Надо монтировать мобильный экран и считать проблему решенной. Запаха больше нет. Максимум, что еще можно сделать, поставить еще парочку таких агрегатов с разных сторон. Хотя те направления и не столько метеороопасны… Например, нет никаких оснований предполагать, что какая-то группа метеоров может вторгнуться в нас, скажем, со стороны девяносто — семнадцать. Или двести семь — ноль восемь — сто…
Холодовский не успел закончить. Высокий, пронзительный вой раздался в телефонах. Кедрин невольно зажмурился. Вой повторился, затем негромкий голос произнес:
— Тревога номер один… Тревога один… Метеоры высокой энергии, пакетами, направление девяносто три — восемьдесят семь — пятнадцать. Угроза кораблю. Угроза кораблю. Немедленно принять меры. Укрыться в спутнике. Метеорный патруль начинает отсчет… Заградители, огонь! Заградители, огонь! Пять минут ровно. Четыре пятьдесят восемь. Четыре пятьдесят шесть…
Кедрин застыл с блоком записи в руках. Он взглянул направо, налево, вверх, словно ища направления, в котором следовало спасаться. Следовало немедленно нажать стартер и кинуться — наверное, к спутнику, но не бросать же было в пространстве блок записи!..
— Сюда! — услышал он как сквозь стену. — Кедрин! Быстро! Клади блок сюда…
