Потом-то поди спрашивай — откуда взялось, мол, диво морское? Океан велик. А на деле где взять? Здесь. В Галапагосских оазисах. В международном морском заповеднике. Который имени Дарвина. И может это пока только он — Клайд Лайон. Неуловимый Душман. Король браконьеров Душман. Везучий Душман. И никто другой.
Душманом прозвали его архангелы из Патруля и яйцеголовые из заповедника, но Клайду понравилось. Была и в этом какая-то своеобразна романтика. Душман. Обреченная какая-то романтика.
Клайд заворочался, попытался было устроиться поудобнее и заснуть, но снова не получилось. В глаза словно песком сыпанули, а все равно не получилось…
Тогда он встал, пошел в камбуз, сварил кофе покрепче да погорячее, вернулся в салон и включил телевизор.
Четвертая серия «Заклинателей праха» — одна из лучших. Как раз там Дайк Леман обретает власть над серыми зомби. Чистая Ривьера!.. Ладно, раз не уснуть, — посмотрим…
К исходу первых суток Аракелов почувствовал нарастающую усталость. Нет, спать он не хотел: подводный сон батиандра квантован. Ритм сна и бодрствования — вообще штука пластичная; обычно люди спят восемь часов из каждых двадцати четырех; спелеологи, долго работая в подземном бессолнечном мире, привыкают к двенадцатичасовому сну из тридцати шести; мозг батиандра отдыхает треть от каждой сотой доли секунды, причем фазы эти у полушарий не совпадают. Сон есть, и его нет — состояние идеальное. Одна беда: больше трех суток в таком ритме жить невозможно. Вышедшего на поверхность батиандра одолевает безудержная компенсаторная сонливость — слишком далек квантованный сон от привычного ритма… Так что здесь, под водой, спать Аракелов не хотел. И есть — тоже, потому что маленькая черна коробочка на поясе, повинуясь командам микропроцессора, по мере необходимости вгоняла ему в кровь очередную порцию АТФ. Просто сказалась монотонность движения: «кархародон» с неизменной скоростью нес его на северо-северо-запад; в тесном гнезде, где Аракелов умещался не без труда, нельзя было даже переменить позы — и так из часа в час… Ситуация, прямо скажем, нетипичная: как правило, батиандры ведут под водой жизнь настолько активную, что почти не устают. Утомление начинает накапливаться лишь к исходу желтых часов.
Аракелов взглянул на часы. Пока он точно укладывался в намеченный график. Значит, можно сделать привал. Он остановил скутер, с полчаса поплавал, разминаясь, и даже с удовольствием повозился с молоденьким осьминогом — щупальца его были не длиннее аракеловской руки. Осьминожек оказался общительным, охотно играл с Аракеловым в прятки, затем предложил сеанс вольной борьбы, а потом со свойственной головоножьему племени непоследовательностью неожиданно смылся, оставив медленно расползающеес облачко сепии. Аракелов показал ему нос, не питая, правда, ни малейшей надежды на то, что спрут заметит и оценит этот жест, потом вернулся к своему «кархародону», поудобнее — насколько возможно было — устроился на водительском месте и дал ход.
И снова навстречу ему помчалась абиссальная тьма в редких просверках чьих-то живых огней — звездная ночь гидрокосмоса. Совсем как восемь лет назад, когда он поспешно возвращался на «Лужайку одуванчиков» после встречи с таинственным Левиафаном.
Впрочем, не таким уж таинственным.
Это Аракелов понял почти сразу: чего-нибудь да стоили все же месяцы подготовки к советско-японской экспедиции на «Иба-Мару», целью которой были поиски реликтовой фауны Южных Морей — поиски тщетные, ибо в тот раз им так и не удалось схватить за хвост Великого Морского Зме (формулировка, сколь непочтительная, столь и популярная на борту этой турбопарусной шхуны). И вот теперь Аракелов столкнулся-таки с Великим Морским Змеем — как раз тогда, когда меньше всего ожидал. Впрочем, правильнее было бы сказать — с одним из Морских Змеев. Потому что галапагосский Левиафан ничем не напоминал, скажем, пресловутых «долгоносиков» Титова и Вариводы, змея Ле-Серрека или чудовище «Дзуйио-Мару». Зато с другими он явно находился в кровном родстве.
Именно это морское диво описывал в судовом журнале немецкой субмарины У-28 ее командир, фрегаттен-капитан Уве-Ульрих Форстнер: «30 июля 1915 года мы торпедировали в Северной Атлантике британский пароход «Иберия» (водоизмещением 5223 тонны).
Судно, которое было длиной около 180 метров, быстро пошло ко дну, кормой вперед; глубина в том месте достигала нескольких тысяч метров. Через 25 секунд после погружения пароход взорвался на глубине, которую мы приблизительно определили в тысячу метров. Вскоре после этого из воды на высоту 20 или 30 метров были выброшены обломки судна и среди них огромное морское животное.
В это время на мостике подлодки находились шесть человек: я, два дежурных офицера, старший механик, штурман и рулевой. Мы во все глаза смотрели на морское диво. К сожалению, мы не успели его сфотографировать, так как через 10–15 секунд животное уже скрылось под водой. Оно было длиной около двадцати метров, напоминало гигантского крокодила с четырьм мощными лапоподобными ластами и с длинной заостренной головой».
В мае 1964 года экипаж небольшого траулера «Нью-Бедфорд» видел у массачусетских берегов чудовище с крокодильей головой на длинной змеиной шее.
Ясным летним днем 1972 года Джеймс Р.Коуп, капитан и владелец небольшой шхуны, несколько минут наблюдал сквозь толщу пронизанной солнечными лучами кристально прозрачной воды Калифорнийского залива гигантское крокодилоподобное животное, медленно плывущее над самым дном.
Наконец, в сентябре 1998 года именно его две с половиной минуты наблюдали на обзорном экране мезоскафа Зигмунд Дрек и Юхани Паскиайнен, изучавшие донные отложения Калекой котловины.
Так что незнакомцем галапагосского Левиафана Аракелов считать не мог. Больше того, чуть не сто лет назад уже было подыскано ему определение: неотилозавтр. Реликтовый ящер, не захотевший вымирать, а потому вынужденный измениться. В конце концов, и целакант, знаменитый «старина четвероног», сенсация прошлого века, тоже заметно отличается от своих ископаемых предков, из мелкой пресноводной рыбешки превратившись за миллионы лет в здоровенную морскую рыбину до двух метров длиной и до ста килограммов весом. Как говорится, «однако за время пути собака могла подрасти»…
Главное же — до сих пор все эти встречи были случайными. Непредвиденными и неназначенными. Но на этот раз — Аракелов был уверен, не знанием еще, но чутьем — Великого Морского Змея удалось-таки словить за хвост. И хвост этот вел сюда, в оазисы Галапагосского рифта. А может быть, и в другие подобные места — есть же они еще где-нибудь в рифтовых долинах срединно-океанических хребтов! Где-нибудь да есть. И в их странном мире с обращенной вниз, к жару подземных недр жизнью, эти упрямо не захотевшие вымирать вопреки эволюции неодинозавры отыскали себе экологическую нишу, в которую вписались — на тысячелетия. На миллионы лет. Теперь понятно, где их искать. В том-то и была причина неудачи экспедиции на «Иба-Мару», что океан велик. Искать в нем что-нибудь наудачу — хуже, чем пресловутую иголку в стоге сена. А теперь — теперь есть привязка.
