- Бред! - шепнул мне Бебер. - Всерьез никто не примет. И зачем приглашают Альбу? Опять затеет спор ради спора.
- Может быть, надеются истину выявить в споре, - ответил я.
Альба предложил не только горы, но и дома пневматические. Опять вздыхал я: мне в голову не пришло. Мы в Монголии не применяем архитектурную пневматику, для зимы она не годится, но в мягком климате Гондванды очень даже удобна. В городах надо только фундаменты наметить и подвести к ним трубы. А дальше фундаментовладельцы действуют сами. Выбрали квартиру по каталогу, привезли, накачали - и живи! Не понравилось - спусти, сложи, отвези ненужный дом, поставь на тот же фундамент другой. Тесно? Добавь еще один к задней стенке.
- Временное жилье. Полевой стан для сезонников, - ворчал Бебер. - Не город - перекати-поле. Ни намека на архитектуру.
От Альбы мы перешли в зал Гасана - аравийского планировщика. В свое время я познакомился с ним заочно по его книге "Архитектура - это природа". Прочел в предисловии рассуждение о том, что человек - часть природы, что связь его с природой неразрывна, вне природы человек расчеловечивается, губя природу, губит себя, что жилище должно не отгораживать человека от природы, а связывать его с окружающей средой. Главное в доме не стены, не спальные ниши, а окна, террасы, балконы, двор и сад - выход в пространство. "Архитектура - это организация естественного пространства" - так утверждал Гасан.
Еще в той книге очень много говорилось о двориках, садовых скамейках, беседках, гротах, клумбах, аллеях, а больше всего о тени, о проектировании тени в городах, о сравнительной целебности тени виноградников, орехов, бананов и пальм, так что у меня заочно сложилось представление о Гасане как об очень полном, маслянисто-смуглом, восточном сибарите, дремлющем над кальяном. На деле же Гасан оказался худым, мускулистым спортсменом, любителем верховой езды. Лично для себя в природе он искал простор, безлюдье, пустоту, первозданную пустыню. Просторы, чтобы мчаться во весь опор с арканом за антилопами, сохраненными ради охоты. Просторы - для настоящего мужчины, для ленивцев - ухоженные садики. Чем-то напоминал он моего отца. Тот же мотив: для вас - благоустройство и уют, для меня - нехоженая дикость.
О сбережении дикости и беспокоился. Гасан в своем проекте. Планировал парки, сады, заповедники, о пустыне думал больше, чем о городах. Но и лозунг нашел подходящий. Над своими подрамниками вывесил плакат: "Гондванда была и будет Гондвандой".
- Если в жюри сидят кенгуру - победа будет за Гасаном, - съязвил Бебер.
Я же подумал, что он прав отчасти: все зависит от установки жюри. Если самое главное - сохранить гондвандийское в Гондванде, жюри предпочтет Гасана. Если хотят соревноваться с музейной Европой, победит Бебер. Если торопятся, стремятся выиграть время, поскорей устроить переселенцев, тогда примут за основу план Дэн Ши. Если же, как оно и полагается, пекутся об удобном жилье для работника, тогда все шансы у меня. Я-то больше всех думал об удобствах.
Так что есть у меня шансы, есть! А прочее от меня не зависит. Каков настрой у жюри, заранее установку не знаешь.
Ну вот обошли мы впятером пять наших залов, вежливо отметили достоинства, про себя запомнили недостатки, критиковать не стали, мы не участники обсуждения. И кто-то из нас, Альба кажется, предложил:
- Давайте посмотрим молодых.
Молодых соперников мы не очень опасались. Знали: у молодых задор, идеи, талант... но опыта нет, глаз не наметан. Есть профессии, где опыт не играет решающей роли; бывали гениальные юные поэты, математики, музыканты, гениальные молодые эмоционалы, сказал бы я. Не припомню гениальных молодых теоретиков философов, или психологов, или даже врачей. Обобщение требует опыта, опыт времени.
Планировка - это обобщение.
Так что пошли мы к молодым, настроившись на снисходительность.
Что предполагали, то и увидели. Был блеск, был юмор, задор и напор, были идеи, краски яркие. Шли мы из зала в зал, улыбались добродушно: молодо-зелено!
Шли, шли и дошли до зала Нкрумы.
И замолчали. Раз обошли, другой.
- Мдамм, - сказал я. (Ничего выразительнее не придумал.)
Альба пожал плечами:
- Банально! Старо!
- Безграмотно, - проворчал Бебер.
- Это не Гондванда, - заметил Гасан.
- И не по условиям конкурса,- заключил Дэн Ши.
Я же ничего не добавил к нечленораздельному "мдамм". Потому что понял, что премию дадут именно этому неведомому Нкруме. Дадут потому, что он один сделал все, что мы пятеро, вместе взятые, но только гораздо интереснее; дадут, несмотря на неопытность, банальность, безграмотность, отклонение от условий (огрехи найдутся у каждого); дадут потому, что талант.
- Провалился! - сказал я себе. - Можно улетать.
Но все равно надеялся. Надеялся, как студент, запутавшийся на экзамене. Да, он разволновался, ошибся, забыл... Но: "Спросите еще что-нибудь! Я же так старался". Если педагог опытный, сам сдавал когда-то, должен же он понимать, что на самом деле я старательный, я прилежный. Ну вот он задумался (ага, колеблется!), берет ручку, взвешивает, сейчас поставит отметку... Неужели минус?
Я надеялся, как начинающий поэт, впервые решившийся поместить стихи в "Альманахе начинающих". Да, он молод, неопытен, несамостоятелен, сам знает свои недостатки. Но не одни же сплошные недостатки, есть же и достоинства. Стихи так хорошо звучали, когда он читал их вслух на вечеринке, девушки аплодировали, одна особенно, просили еще и еще почитать. Значит, что-то в них есть, что-то такое, этакое, привлекательное. Может быть, иногда он небрежен, иногда суховат, рассудочен, идет от ума. Но девушки почувствовали же сердцем. И другие простые читатели (читательницы) почувствуют, прочтут, оценят...
Надеялся я, как отвергнутый влюбленный. "Нет! - сказали ему категорически. - Нет, не люблю, не нужен!" А он не хочет верить безжалостному "Нет!" и перебирает прежние благосклонные взгляды и ласковые улыбки, может, и не ласковые, вежливые только, твердит себе, что женщины по натуре своей изменчивы, капризны, склонны играть, испытывая прочность чувства, даже подогревать напускной холодностью. Может быть, она отказала под влиянием настроения, не то имела в виду, не те слова подобрала, а завтра не те слова скажет сопернику. Он уйдет, а я останусь, и она увидит, где настоящее чувство.
Надеялся я... но это уже книжный пример из прошлого, не житейский... как преступник, выслушивающий приговор. Да, он знает, что нарушил закон, много вреда принес, его накажут, и основательно. Но вот присяжные перешептываются, и у судьи лицо совсем нестрогое, а защитник так убедительно объяснял особые обстоятельства: тяжелое детство было у преступившего, и скверные товарищи, и слабый характер, и болезненность, и окружающие просмотрели, проявили равнодушие, не помогли, не поддержали своевременно...
