Они вышли на более-менее освещенную улицу. Чейн еще не успел расстаться с огнестрельными игрушками, но в Хаос-Сити чувствовал себя более-менее комфортно.
Наконец впереди показалось какое-то заведение. Покосившаяся неоновая вывеска едва тлела, разобрать можно было несколько букв — получалось нецензурное слово. Из распахнутых дверей доносились пьяный смех и электронная музыка. Двое субъектов на углу исторгали выпитое.
Хмыкнув, наемник свернул. Хаос-Сити ему нравился, чего уж греха таить. В подобных местах прошла его ранняя молодость, когда он, еще никому не известный, околачивался в поисках работы. Эти времена безвозвратно ушли.
Они вошли и уселись за один из дальних столиков.
— Ну, где деньги? — без предисловий начал Макс.
— А где мой Призрак? — парировал Чейн.
Хакер молча полез в рюкзак и достал ноутбук Колла. Блок памяти был надежно подключен широкополосным шлейфом. Значит, с Призраком умершего можно было общаться уже без помощи наушника, который Чейн где-то посеял.
— Колл, дружище!.. — позвал он. — Ты меня слышишь?
— Слышу, слышу, — донеслось из динамика.
Наемник достал из кармана смятую бумажку и сунул ее Максу:
— Вот твои деньги. Проверь сейчас, чтобы не осталось претензий.
— Именно так я и сделаю, — буркнул хакер.
Он достал из рюкзака очередной компьютер — на этот раз свой — и быстро подключился к Сети. Банковский сервер с готовностью впустил клиента, распознав оба пароля, после чего высветил полную выкладку. Макс удовлетворенно кивнул. Разумеется, деньги были незамедлительно переведены на другой счет.
— Отлично, — сказал ковбой, закрывая монитор. — Мы в расчете.
— Как насчет тебя, Колл? — спросил Чейн.
— Знаешь, я передумал, — заявил Призрак. — Просто выпусти меня в Сеть. Я осознал, что именно там мое место. Только с исчезновением биологического тела я стал по-настоящему свободен.
Наемник пожал плечами:
— Как хочешь. Дело твое.
— Могу я взглянуть… — Макс немного помялся, — на твою добычу?..
— Конечно. Вот.
Чейн вытащил четыре процессора и положил перед хакером. Тот жадно впился в них взглядом, затем осторожно взял в руки. Наемник видел, как интерес на лице стремительно сменяется разочарованием.
— Какие-то они невзрачные, — сказал наконец хакер. — Блеклые, что ли.
— А ты чего ожидал? — поинтересовался Колл.
— Не знаю. Но эти выглядят как-то убого.
— Это уже не наших умов дело. Мы получили свои деньги, остальное нас не касается. — Чейн забрал процессоры, чтобы спрятать обратно в карман, — Впрочем, это не единственный заказ… Процессоры — так, пустяки.
Он вытащил второй предмет — черный, с закругленными гранями.
Хлыст взял его и повертел, удивленно разглядывая.
— Что там? — жадно спросил Колл.
— Какой-то плеер, — отозвался Макс. — МР3. Ерунда какая-то…
Чейн задумчиво почесал небритый подбородок (остатки клея раздражали кожу). Глядя на округлую вещицу, он решил, что логотип «IGQ» можно с успехом сменить на другой, благо времени до европейского релиза осталось предостаточно.
— Не просто плеер, — усмехнулся наемник. — А со встроенным будильником и возможностью записи. Память увеличена на десять мегабайт — тайванскими чипами.
Хлыст небрежно положил плеер на стол.
— И ради этого ты рисковал нашими шкурами?!. Ради этой безделицы?..
Чейн усмехнулся. Он не считал, что кто-либо нуждался в ответе.
…Затем они пили пиво и смотрели, как уходит Колл.
Призрак неторопливо перетаскивал электронную матрицу в Сеть. Блок памяти сразу же показался Чейну безжизненной, холодной жестянкой.
Несколько секунд, и Колл мелькнул вдали ослепительной вспышкой.
Он торопился жить, стать новым обитателем безбрежного электронного моря. Призрак нырял в информационные волны, рассекая байты хвостовым гребнем.
Откуда-то из черных глубин его призывали сирены.
Оконце испаряется. Через секунду от него ничего не остается.
Ведущий с облегчением протирает лоб платком.
— Весьма… целеустремленный гражданин. Дело и впрямь серьезное, тут не помог бы даже наш иммунитет. Режиссер поступил мудро, рискнув пойти на эфир из закрытого канала. Но Макс, следует отдать ему должное, вел себя достойно.
Роберт пару секунд молчал, прислушиваясь к голосам в наушнике.
— Нашего следующего гостя зовут Гансом Штефнером. Немец по происхождению, живет в Новой Зеландии, увлекается коллекционированием диких тропических растений. Еще он, если можно так выразиться, коллега господина Волкова. Это правда, Ганс?
Камера отодвигается. Рядом с ведущим сидит подтянутый мужчина лет сорока пяти. Он смотрит на ведущего и неторопливо складывает руки на широкой груди.
— Мы договаривались, что вы не будете об этом спрашивать.
— Вот как? Меня, наверное, не предупредили. Как бы там ни было, у нас прямой эфир, и вопрос уже прозвучал.
Ганс продолжает изучать взглядом Роберта, затем говорит:
— Что ж, я и впрямь имею отношение к той закрытой касте, о которой вы упомянули в самом начале. И все-таки я не собираюсь рассказывать что-либо о собственных акциях, в особенности перед объективами камер. Чейн Волков мертв, его уже не вернуть. Лучше я расскажу о нем.
— Отлично. Насколько я понял, в свое время Волков отбил у вас женщину. Это правда?
Ганс морщится:
— Чушь. Мы расстались с той девушкой до того, как она ушла к нему.
— Нельзя ли поподробнее?
— Нельзя. Пригласите ее, если хотите.
Роберт подмигивает в камеру:
— Что ж, мы это сделали. Но сначала ваша история.
— Так бы сразу. Слушайте.
Он удивлялся, стоя здесь и глядя в стеклянную стену.
Это чувство не меняло, да и не могло ничего изменить. Чем больше перемен, тем непоколебимей стоит постоянство. Чейн в очередной раз осознавал эту горькую истину, смаковал ее терпкий вкус.
Прошло не больше года с тех пор, как он приезжал в этот город. В тот раз он ушел, не прощаясь, из стеклянной башни, которая маячила на расстоянии пары километров. Логотип «NYCOM», как ни странно, ничуть не поблек.
Наемник поймал себя на мысли, что немного ревнует. В конце концов, всегда найдется кто-нибудь, кто окажется быстрее или сообразительнее. У солидной корпорации, в свою очередь, найдется достаточно денег, чтобы нанять самых достойных.
Он отвернулся от сверкающей башни и обратил взгляд на восток. Светило неторопливо взбиралось по небосводу. Серый смог рассеивал радиацию, благодаря чему солнце будто бы окружала кроваво-красная корона.
Токио. Город, в котором война не прекращалась ни на секунду. Перемирие невозможно, поскольку деньги всегда перетекают из одного кармана в другой, объем же не имеет значения. Это были тайные финансовые войны, не нуждавшиеся ни в окопах, ни в бронетехнике. Главную роль, как и всюду, играли только деньги. Они писали сценарии, нанимали актеров, а также проводили постановки.
