Раненый не проявил заметных признаков беспокойства. Он пару раз провел по пятну ладонью, и пятно исчезло. Еще дважды прозвучал выстрел, но Юмор уже был настороже. После каждого из выстрелов слышался звон от удара пули по металлу и визг рикошета. Похоже, что пули попадали в цель, но мишень изменила свои свойства.
Стало понятно, откуда велся огонь. Этот дом стоял немного особняком вдалеке, напротив нашего. И недавняя мысль, что мы находимся в безопасности, показалась мне преждевременной. Будь снайпер поумней, я и Рута, маяча в окне, как дураки, запросто могли получить по пуле.
Юмор тем более "вычислил" стрелка. Он повернулся к нам спиной и лицом к противнику, поднял вверх руки, как дирижер перед финальным аккордом, и сделал жест, словно потянул на себя какой-то большой невидимый предмет.
Я весь покрылся испариной, а слабость, ударившую в ноги, вообще описать невозможно. Дом, где прятался стрелок, практически построенный дом, со стеклами, блестящими от вечернего солнца, словно превратился в стопку гигантских костяшек домино. Верхние этажи-"костяшки" поехали по нижним, накренив здание в нашу сторону, притом деформация произошла без малейшей трещины. Как будто весь вид из окна оказался панорамой, нарисованной на упругом холсте, и какой-то гигант с той стороны холста навалился на него, выпятив рисунок дома в нашу сторону. Описание процесса часто занимает больше времени, чем сам процесс. Короче говоря, дом поехал - качнулся к нам, а от крыши отделилась и полетела вниз малюсенькая человеческая фигурка, ну никак не больше муравья, если смотреть из нашего окна. И громкий, совсем не муравьиный вопль разнесся над новостройками.
Избавившись от снайпера, дом принял нормальный вид. Стоявшие внизу и наблюдавшие за поединком бандиты избавились от последних остатков любознательности и кинулись врассыпную. Но безуспешно. Вначале мы могли лицезреть уже известный "бег на месте". Потом бегущие вроде как бы начали помаленьку терять в росте. Я пригляделся повнимательней. Мне показалось, что их ноги словно стачиваются о почву, как мягкий материал о грубый напильник. Нет, это их почва затягивает, как трясина. Нет, это они растекаются...
Я отказался от попыток понять происходящее. Несложно было свихнуться. Вопли неудачливых мафиози несли в себе страшную боль. Они гибли, и спасения им не было. Вот исчезли ноги, вот туловища, руки, головы. Жутчайший хор затих.
- Пошли! - Я схватил Руту за руку и потянул. Ее трясло. - Пошли, Юмор сам предупреждал. Это опасно!
Но оторваться от страшного зрелища было не просто. Внизу как раз ожили голубые "Жигули". Затененные стекла мешали разглядеть, кто сидит внутри. С визгом то ли колес, то ли мотора машина рванулась с места. Недалеко. Мотор ревел, колеса крутились как бешеные, но из-под них, всех четырех, только летела в стороны жидкая грязь. Автомобиль постепенно проседал в вырытые вращением ямы. "Что-то я не слышал о "Жигулях" с четырьмя ведущими колесами", - подумалось мне.
Юмор пошел к машине. Вернее, не пошел, а двинулся. Это движение нельзя было назвать ходьбой, от него за версту несло мультипликацией: Юмор исчезал и тут же появлялся через три-четыре метра, вновь исчезал и вновь появлялся таким же образом, притом исчезновения казались настолько кратковременными, что их и исчезновениями-то нельзя был назвать. Через несколько секунд Юмор уже стоял у голубых "Жигулей" и зачем-то вытирал их рукавом.
Как картинка, нарисованная на стекле, смывается растворителем, так исчезали "Жигули" после джинсового рукава Юмора. Это было уже слишком. Оставался продуктовый фургон, неизвестно, что в нем скрывалось, и неизвестно, как Юмор мог его уничтожить. Я сгреб Руту поперек туловища, взвалил на плечо и побежал к лестнице.
16. КАПИТУЛЯЦИЯ
Удобно устроившись на диване, я смотрел прямую трансляцию матча "Наполи" - "Рома". Хотел прогуляться по Риму, сделал за окном вид Вечного Города, зачем-то включил телевизор и... не смог оторваться. Темпераментный комментарий на непонятном мне итальянском языке воспринимался как своеобразная музыка. Ну, а зрелище в переводе не нуждалось. Я махнул рукой на прогулку. Вечный, он вечный и есть, денек подождет. А футбол... Хорошего футбола я не видывал целую вечность. Неплохой каламбур?
"Рома" забила гол, сократив разрыв в счете. На трибунах гремели петарды. У меня в комнате зазвонил телефон.
На мгновение я задумался. Вроде бы не междугородный звонок, а в Риме я еще никого не знаю... Тут же дошло, что для Дома звучание звонков сущая мелочь, и законы, по которым работают его телефоны, - не меньшая загадка, чем все остальное.
После таких вот основательных размышлений я снял трубку. Голос в ней показался знакомым. В самом деле. Звонивший представился. Это был племянник и заместитель Кардинала. Он хотел, чтобы я его немедленно принял.
Рим и футбол мгновенно вылетели из головы. Как ни прекрасен отдых, но исламскую тему еще никто не снимал с повестки дня. А как расценить случившуюся с собеседником метаморфозу? Он не слал больше голографических фантомов, не являлся в окружении дюжих костоломов, как хозяин всех и вся. Он смиренно просил его принять. Не забавно ли? Я вернул за окно вид вечернего Ленинграда и стал ждать звонка в дверь, попутно вспоминая давнюю идею: комната с замаскированными пулеметами, где простреливается почти все пространство. Приводишь опасных гостей, заходишь сам в мертвую зону и общаешься. А если что не так - нажимаешь нужную дощечку паркета. Вот лень проклятая! Нарисовал бы эскизик и был бы готов ко встрече со всякими... террористами. Жаль, поздно поумнел, не додумался до подобного тогда, с Атлантом.
Зазвенел дверной звонок, и я пошел открывать, на ходу прикидывая, где надо разместить хотя бы спрятанные пистолеты. На всякий случай. Не верю я в перевоспитание фанатиков.
Гость пришел один и уже не выглядел бюрократом. Галстук и жилетка исчезли из его гардероба, а в глазах появилось выражение загнанности, явного страха. Хотя разве не бывает запуганных бюрократов? Вдруг Кардинал решил устроить сокращение штатов? А как у них сокращают? "Пиф-паф, ой-ой-ой..."
- Ты нас обманул, - с места в карьер рванул помощник Кардинала. Обвел вокруг пальца, как щенков. Сам щенком прикинулся.
Я удивился и задумался. Как обманул? Промолчал кое о чем, это да. Но что случилось? И как себя вести, признавать обман или отрицать? Признать опасно, но вдруг это признание какой-то силы, за которую меня зауважают и не тронут.
- Мне плевать, - гость не дал мне додумать, - на причины. Дураку ясно, что тебе, молодому, нечего делить со старым хреном. И он так считал, потому приказал тебя не трогать... "Люблю, - говорил, - идейных людей. Их всего-навсего надо переубедить". Да и твой третий этаж... Ему же цены нет! Нас, из Дома, всего двое на все дело. Старый пень ленился, вечно жить хотел. А я ишачь! Вечный проводник... Да ты мне больше, чем Кардиналу, нужен был! Ждали мы, когда шпана тебя достанет и ты у нас помощи попросишь. Это не я! Кардинала идея! Дождался... Довыпендривался... Скрытым имамом себя вообразил!
