Приободрившись таким образом, я решила разузнать, куда завела меня интуиция, которой я только что пела дифирамбы, к тому же, чтобы окончательно не околеть от холода, необходимо было двигаться. Отсутствие источников света вынудило меня воспользоваться уже проверенным способом отыскать что-либо в темноте, а именно ощупывать все, что попадется под руку. С трудом сохраняя равновесие на раскачивающейся платформе, я обследовала стену сквозь которую я проползла, и обнаружила металлическую лестницу, ведущую наверх. Где-то на тридцатой ступеньке пространство вокруг меня залилось ярким, слепящим светом, и я, крепко зажмурив глаза, заползла на широкую, шершавую, а главное, устойчивую поверхность. Когда глаза адаптировались к свету, я увидела что, нахожусь на своего рода смотровой площадке, с которой открывался вид на… бесконечное множество вертикальных труб соединенных друг с другом горизонтальными трубами или узкими подвесными мостами. На один из таких мостиков я упала, когда закончился мой изнурительный марш-бросок на карачках. Некоторые трубы были прозрачными, и я заметила, что раз в несколько секунд по брюху такой трубы на приличной скорости скользит серебряная капсула. Подвесные мостики делили трубное пространство на ярусы, сотни ярусов, точнее определить глубину пропасти, над которой я стояла, было невозможно. С трудом оторвав взгляд от столь необычного зрелища, я заприметила четыре закрытых двери, ведущие на платформу, где я находилась. Одна из них, которую я попыталась открыть, неожиданно раздраженно отозвалась:
— Пароль!
— Какой пароль? — испугано спросила я, подпрыгнув от неожиданности.
«Один лишь выход
Ты сможешь его найти
Подарок влюбленной»
— замогильным голосом продекламировала дверь в ответ.
— О, Боже! — простонала я, — опять эти дурацкие стишки! Ненавижу японцев и греков!
Дверь не нашла нужным отвечать, а я задумалась. Одной загадки-хокку недостаточно, чтобы ее решить. Нужна дополнительная информация, какая-нибудь завуалированная подсказка, тонкий намек, дающий правильное направление. Я беспомощно огляделась. Вокруг одни лишь трубы, сотни ярусов под землей.
«Три монстра занимают собой сотню этажей»
«Я жил на верхнем ярусе»
«Замок открывался, если я правильно решал задачу»
«Занятно, но последняя задача была связана с Минотавром»
— Не может быть, — прошептала я, — этого просто не может быть.
Я постучала в дверь дрожащей, непослушной рукой.
— Пароль! — приказала дверь.
— Нить Ариадны, — пробормотала я.
Дверь бесшумно открылась, и я оказалась посреди… оргии. Огромная трехмерная картина изображала идеального телосложения мужчин и женщин, совокупляющихся друг с другом. Когда до меня дошло, кого именно имел ввиду Сол, рисуя развратных красавцев и красавиц, я не смогла сдержать смех: бедному Хирону явно не повезло с учеником, который умел остроумно-оскорбительным способом отстаивать свою точку зрения.
— Хотелось бы посмотреть на другие шедевры Нортона, — громко пожелала я самой себе, и как по заказу, непристойная сцена сменилась изображением шестиглавого чудовища, выглядывающего из пещеры в гладкой скале, атакуемой беснующимися волнами. Я снова расхохоталась, заметив, что головы, посаженные на длинные и тонкие шеи, были человеческими и легко узнаваемыми. Два прижатых друг к другу лица бородачей с суровыми взглядами и кокетливо повязанными красными ленточками на змеиных шеях — основоположники коммунизма. Усики щеточкой, косая челка, прямой пробор и красная повязка с черной свастикой — это автор бестселлера «Моя борьба». Благообразное лицо, большие грустные глаза и колючий венок — отец, сын и святой дух одновременно. Густая борода, темные, скрывающие глаза, очки, и черная чалма — Спаситель, перевезший на необитаемые острова лучших представителей человечества. И, наконец, шестая голова, которая отличалась от пятой только тем, что в зубах у нее был зажат человек, очень похожий на самого Нортона — Хирон и его непочтительный ученик.
Воистину, фантазия Сола достойна восхищения.
— Следующая картина, — громко приказала я неизвестно кому. И в этот раз неизвестно кто меня послушался, и перед моим взором предстала маленькая девочка, увлеченно читающая книгу в переплете. Мой бедный организм, казалось, должен был уже привыкнуть к потрясениям, обрушивающимся на меня уж слишком часто в последнее время, но почему-то перед глазами все поплыло, а ногам вдруг стало тяжело поддерживать тело. Девочка, читающая печатную книгу, мой Бог, это же я! По словам Сола, он жил здесь до того, как пришел в школу, до того как мы в первый раз встретились. Тогда каким образом, ни разу не видев меня, он смог меня нарисовать? Черты лица, любимая поза во время чтения книг, как он смог все это узнать?! Выходит, все, что он мне рассказывал в пещере минотавра — ложь? Но зачем? Опять игра хитроумного кукловода, ловко водящего за нос глупых и напуганных марионеток?!
Голографические художества уже не представляли никакого интереса, и я покинула зал-холст, вновь выйдя на смотровую площадку. Что делать дальше, куда держать путь и как вообще выбираться из проклятого подземелья, я не знала. Нет ни малейшего шанса, что я самостоятельно смогу найти выход из этого лабиринта заводских труб, и не пройдет и трех суток, как я загнусь здесь от голода и жажды. Может, лучше сразу прыгнуть вниз, чтобы не страдать понапрасну? Тоже мне, рыцарь без страха и упрека! Тоже мне, гениальная интуиция! Да с такой интуицией надо сидеть дома и не высовывать нос наружу, чтобы скоропостижно не вляпаться в какую-нибудь неприятную историю.
От мрачных мыслей меня оторвал звук выстрела. Я бросилась обратно в картинную галерею, успев краем глаза заметить вдали несколько черных фигур. Когда, немного осмелев, я осторожно выглянула из своего укрытия, то увидела что по мою душу пришли три Черных Ангела, которые медленно, но верно приближались к смотровой площадке. Один из них как раз прыгал с одного подвесного мостика на другой, второй бежал по мостику ярусом ниже, а третий карабкался вверх по лестнице, приваренной к вертикальной трубе. В общем, рано или поздно эта троица доберется до моего убежища, и тогда моим последним в жизни приключением станет электрический стул.
— Уж лучше сдохнуть здесь от голода, чем в тюрьме — от электрического разряда, — угрюмо пробормотала я. Я выскочила из голографического зала и в два прыжка оказалась у лестницы, по которой недавно вслепую поднималась на смотровую площадку. Я быстро спустилась по ней на подвесной мостик, добежала по середины моста и прыгнула с него на мостик внизу. Не удержав равновесия на раскачивающейся платформе, я упала на колени и поползла к вертикальной трубе, к которой крепился край моста. Я спустилась по ступенькам, приделанным к трубе, вниз на очередной мостик и собралась было по нему пробежать, как увидела, что в прозрачной трубе на противоположной стороне моста появилась серебряная капсула. Капсула остановилась напротив меня, раскололась надвое, как орех, и из нее шустро выскочил Ангел с пистолетом в руках. Какое-то мгновение мы напряженно смотрели друг на друга, а потом я прыгнула вниз. Я пролетела над горизонтальной трубой и смогла уцепиться руками за край подвесной платформы. Хорошенько раскачавшись и дождавшись нужного угла, я разжала пальцы и упала на мост внизу. Этот мост крепился одним концом к прозрачной трубе с капсулой-лифтом внутри. Как только я приблизилась к ней, капсула раскрылась, я залезла внутрь, уселась в кресло, перекладина с мягким покрытием прижала меня к сидению, капсула закрылась, надо мной зажглась тусклая лампа, и я на огромной скорости понеслась вниз, чувствуя, как сердце подкатывается комком к горлу, а грудь наливается холодной тяжестью. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем этот своеобразный лифт остановился, и я дрожа всем телом, вывалилась из него на очередной мостик. Двигаться после такой поездочки я не могла, и я просто легла на спину, решив переждать дрожь и слабость в руках и ногах. Когда ко мне вернулась способность управлять собственным телом, я поднялась на ноги и… раскаленная игла впилась в плечо, и я снова упала на спину.
