– Наши же летатели за ними с неделю следят.
– А из Зевсовой комнатки нельзя было их заметить?.. Ах да, аймихо, наверное, побаиваются их рассматривать по моему методу. Это только мне и удалось, потому что я у них в плену был. И они на мне свои эксперименты ставили…
– Верно, пап, это только ты сумел разведать, у аймихо не получилось.
– Ромка, ты разговаривай с ним, он от этого немного… в себя возвращается.
– Я все-таки не понимаю, – опять Ромка, – что ты делаешь, пап? Ну, раздобыли мы эти таланты, а дальше? Почему, как прежде, во время войны с Валламахиси, не взорвать их?
– У нас уже нет такого количества латекса, чтобы бомбу сделать. – Это Ева. – Для крейсеров, кажется, топлива не хватило, чтобы его перевести в безопасное место, когда пауки Боловск захватывали. И патроны приходится экономить, я замечала… Нет, для серьезной бомбы у нас уже возможностей нет.
– Но все равно такие вот корабли, настоящие плавающие города, и… мы втроем?
– Даже не мы втроем с крейсером, а один этот наш… Рост.
– Ева, Ромка, – если так можно было выразиться, у Ростика заплетался не язык, а мысли, но для его… собеседников-попутчиков это звучало, наверное, как если бы он разучился говорить. – Все же просто. Полдневье, по крайней мере в известном нам месте, держится на двух базовых… не знаю как сказать, это вроде опорных знаков, которые делают сферу действенной. С одной стороны, это, без сомнения, металлолабиринты, вроде Зевса, или точнее, такие, как Нуакола. Зевс все-таки маленький, он не вырос, а может, и не вырастет никогда до настоящего лабиринта, потому что на Россе ему металла не хватит.
Они проходили мимо Боловска, Рост и не заметил, что взял гораздо правее, чем находился их Город. Если на него так действовал тот груз, который он нес с собой, то что же могло произойти с другими людьми? Лучше уж держаться подальше, что он и сделал, правда, заметил это не сразу.
– Продолжай, Рост.
– Другим образцом такого вот… осмысления сферы являются скорее всего поля из окаменевших чегетазуров. Не понимаю, как и почему это происходит, возможно, тут играет роль что-то… ну, как у нас, у людей, помните, то, что определяет в архаическом сознании власть над территорией? Очаги жилых домов и могилы предков. Почему-то могилы людей, живших прежде нас, очень важны. Раньше считалось, что этим люди очищают землю от бесов, от враждебных духов… Возможно, у чегетазуров нечто подобное наблюдается. Тем более есть свидетельства, что они не умирают просто так, даже когда, с нашей точки зрения, «окаменевают».
– И что? – снова Евин голос.
– Эти поля даже для наших скромных сил оказываются очень уязвимы. Поэтому чегетазуры их прячут, иногда шифруют карты, иногда каким-то образом закрывают пространство… Но мы прорвались. И вот представьте, когда я покажу, что мы туда прорвались и при желании силами наших летателей можем все это их кладбище раздробить, вытащить кучу талантов и, возможно, научиться ими пользоваться… Ведь они не просто так, они что-то делают со мной, а значит, их силу можно использовать, нужно только с Докай, например, потолковать… Если я им покажу эти десять камней, возникнет другой счет.
– Рост, ты на самом деле полагаешь, что этот… наш поход в… не знаю куда с помощью портала может их остановить?
– Я не знаю, только надеюсь. Да, надеюсь, что это может их остановить.
Вечером скорее всего уже следующего дня, которого Ростик не заметил совершенно, они что-то ели уже на полуострове пернатых бегимлеси. И, хотя вся эта местность была набита городами-гнездами, которые охранялись пернатиками на летающих страусах, иногда вооруженных весьма неслабыми пушками, на этот раз трое летателей оказались почему-то в полной изоляции. Около них не было ни одного из наблюдателей, не было даже намека, что эта земля заселена разумными существами. Они словно попали в новый мир, где не было ничего, кроме столовых гор и иглохвостых попугайчиков.
Когда-то этих птиц было много и в районе Храма, вспомнил Ростик, с трудом поглощая молоко, которым его питал летатель, а когда там появилось семейство мангустов, они куда-то подевались. Видимо, кесен-анд'фам не понравилось, сколько фасоли жрут эти создания каждую осень, оставляя людей без заслуженного, заработанного трудом урожая. Здесь же, на полуострове бегимлеси, они роились стаями и казались очень симпатичными на вид… К сожалению, лишь внешне, потому что голоса этих птиц звучали на редкость противно, а характер у них был вздорный.
Потом полетели дальше, Ева рулила Ростиком уже откровенно, словно на румпеле стояла или сидела за рычагами антиграва. Но это было к лучшему, он даже слегка выспался, когда она вела его птерозавра.
Поутру они оказались над морем, километрах в сорока от берега, тут лететь было уже недалеко, не больше двух-трех часов.
Вот сегодня все и решится, подумал Ростик и, как ни был слаб и дизориентирован, потребовал:
– Теперь я сам, а вы идите к берегу.
– Думаешь, мы тебя бросим?
– Еще как бросите. – Рост мог бы разозлиться, но на это у него не было сил. – Для вас продолжение полета, без сомнения, окончится гибелью. А вы нужны, не забудьте, если со мной что-то случится, вы должны будете провести летателей в портал и научите их долбить менгиры и, чем черт не шутит, может быть, уничтожать таланты. Так что это приказ.
– Может, Ромка один вернется, а я… Тут же полно летающих китов.
– Нет, вы оба. И уведите с собой Кима. Его крейсер вызовет у чегетазуров подозрения, что он гружен взрывчаткой, он даже на десяток километров к кораблю не подлетит, его собьют. А лишние потери… нам ни к чему.
– Ростик, милый, я…
– Молчать, Ева. Дальше – я сам.
– Один ты не долетишь, пап, это точно. Это тоже будет… лишняя потеря.
– Еще раз напоминаю – приказы не обсуждаются.
И странное дело, должно быть, он все-таки сумел как-то собраться, потому что его воли вдруг хватило заставить их подчиняться. Сначала Ромка, потом Ева, потом, когда она как-то посигналила крейсеру, в котором сидели обычные люди, не наездники гигантов, не летуны в пологах, черный треугольник развернулся и пошел к берегу. Медленно, преувеличенно плавно. Рост проводил их взглядом, покружив на месте. Что ни говори, а задание могло окончиться его смертью или хуже того – новым пленом. Поэтому посмотреть, как друзья и сын возвращаются домой, пусть и в те дома, которым грозило разрушение, было приятно. Тем более что это оказалось еще и красиво.
Над слегка парящим на морозце морем, почти в полную силу освещенным солнцем, два странных, чудных, но уже ставших такими родными драконообразных птерозавра поплыли к виднеющемуся вдали берегу по бокам от черной треугольной машины. Хотя, если подумать, в их уходе было и что-то печальное. Но Рост знал – он все сделал правильно, по-другому нельзя.
