квеста. Тогда и рискнуть не грех, чего не сделаешь ради Её Величества Королевы. Сейчас, правда, Его Величества.
— Пошли, суперагент. Не знаю, как «Астон Мартин», но автомобили здесь уже есть. А длинноногие блондинки никогда не переводились. Только не забывай: даже у Джеймса Бонда было задание, бабы и роскошная жизнь — просто фон.
Они углубились в сырой весенний лес, ничуть не напоминавший Багамы, Мальдивы, Таиланд или хотя бы Париж, где обычно резвился 007.
Хоть не Мальдивы, но Друскеники вполне себе курортный центр… В будущем. Глеб смутно помнил — его возили сюда родители в весьма юном возрасте. В тысяча девятьсот двадцать первом город на берегу Нёмана, пока ещё в составе Речи Посполитой, представлял собой десятки усадеб и вилл, несколько здравниц, где практиковалось лечение минеральной водой. Аквапарк не найти ни за какие пенёнзы. Но трактиры, лабазы и прочие соответствующие заведения имелись. Часть домов несла следы разрушений — отметин Мировой войны. Восстановление только началось. После начала той войны несколько раз менялась власть: на смену российской пришла кайзеровская, Друскеники побывали в составе независимой Литвы, потом ими без боя овладели поляки, и местные обыватели не представляли, в какой державе проснутся завтра утром.
Но в первые дни апреля двадцать первого года здесь было тихо. Только двое знали — спокойствие сохранится до осени тридцать девятого года, когда Друскеники займёт Красная армия, город войдёт в состав БССР, потом товарищ Сталин щедро подарит его Литовской Республике, чтоб вскоре скушать эту республику вместе с подарком… Но это уже гораздо более поздняя история, и Глеб с Генрихом, естественно, не намеревались сидеть в этом времени два десятка лет. А пока компаньоны решили позволить себе здесь короткую остановку — адаптироваться к эпохе.
Полувоенный прикид, тем более — не самый свежий после изнурительного марш-броска по мокрому весеннему лесу, подходящий для перехода советской границы, в этом мире буржуазного благополучия выглядел столь же уместно, как смотрелся бы скафандр Пересильд. Швейцар не пускал пару в гостиницу, причём — далеко не самого претенциозного вида, пока Генрих не сунул ему купюру в сотню марок, демонстративно отделив от стопки. Отношение изменилось сразу, состоятельных гостей мигом отвели к стойке, где администратор услышал, что публика — вполне себе солидная. Указав на Генриха, швейцар сказал, что он — уважаемый пан, а не трамп.
По-английски, как и по-польски, tramp означает «босяк», «бродяга», очень подходяще для «народного» президента США.
Гостиничные лакеи свободно разговаривали и по-польски, и по-русски, и по-литовски. Кстати, литовским здесь назывался не тот русский язык, что звучал в Городене, Менске и Полоцке в XVII веке, а именовавшийся тогда жмудским, для Глеба и Генриха абсолютно непонятный. К счастью, абсолютно всё взрослое население этих земель получило образование, когда имперский русский считался обязательным, поэтому каждый прилично изъяснялся по-русски и не кривился от употребления этого языка, несмотря на враждебность по отношению к большевистской России.
Спрятав чаевые, горничная с превеликой охотой поделилась сведениями не только где прилично отобедать и сменить гардероб на соответствующий, но и довольно деликатными сведениями: где продаются контрабандные товары, включая кокаин, где можно обменять нормальные деньги на обесценивающиеся польские марки (злотый ещё не ввели в обращение), где раскинуть картишки.
— А где прикупить пару верховых лошадей? — спросил Глеб, перехватив ненавидящий взгляд напарника. К его счастью, а Генрих хоть и притерпелся, но совершенно не полюбил езду в седле, тут пронырливая паненка развела руками. Всех приличных скакунов забрали жолнежи (военные), поэтому — ниц нема.
Устроившись, приняли ванную, смывая походную грязь, затем отправились одеваться, чтобы принять вид буржуа. Владелец магазина с восторгом принял золотые царские червонцы вместо марок, подсуетился и усадил супругу за швейную машинку — подогнать костюмы и лёгкие пальто под худые фигуры двух русских. Посетили цирюльника. Генрих, облагороженный умелыми руками, с придирчивостью осмотрел своё отражение в зеркале и остался доволен: подтянутый молодой человек в котелке с круглым верхом, при галстуке, в костюме-тройке и наброшенном поверх него сером пальто, да ещё с тростью в руке, смотрелся преуспевающим маклером, его старший товарищ — адвокатом средней руки. Глеб оставил короткую бородёнку, едва подросшую из щетины за время лесного променада, соединённую с светло-русыми усами колечком вокруг губ. Через месяц-полтора поросль начнёт напоминать ленинскую. Генрих предпочёл усишки а-ля Чарли Чаплин, впоследствии чаще ассоциировавшиеся с Адольфом Гитлером. Такие носили многие ветераны пехоты Мировой войны — они не мешали плотному прилеганию противогазной маски.
Завершили облик саквояжи и чемоданы. В том числе — чтобы носить Библию с крестом. Не в сидоре же…
Ужинали в ресторации, позже отправились в местный клуб, где развлекались отдыхающие санаториумов, употребляя после диетического меню и минеральной воды исключительно коньяк и водочку. Наверно, чтоб закрепить лечебный эффект.
В одном из помещений стояли столы, покрытые зелёным сукном. Генрих моментально сориентировался в конвенциях и присел к одному из них, где расписывали старый польский преферанс, играли по малым ставкам. При молчаливом попустительстве майора он спустил две сотни марок, заодно завязав знакомство с местными: никто не посмотрит на тебя волком, когда проиграешь ему денежки.
Вышли покурить. Конечно, никотин сокращает жизнь, но если в распоряжении тело-картридж, выданное в пользование на насколько месяцев, то можно не беспокоиться.
Попыхивая папиросками, завели разговор со скользким типом, обронившим, что часто бывает в Ковно и Риге.
— Товары возите али марафет? — в лоб спросил Генрих.
— Позвольте поинтересоваться, милостивый государь, зачем вам это нужно?
Пан Вацлав подозрительно осмотрел малознакомых господ, заложивши пальцы за шёлковую жилетку под атласным пиджаком английского фасона.
— Намереваемся ехать вашим маршрутом — до Ковно и Риги, — соврал Генрих.
На самом деле, их путь намечался от Ковно к Даугавпилсу и далее к границе РСФСР.
— Что же… Дорога практически безопасна. В Ковно рекомендую избрать поезд.
— Насколько придирчивы пограничные и мытные чины? — подключился Глеб. — У нас остались только российские имперские паспорта.
— В Литву пустят. В Ковно извольте заявиться в полицию с намерением получить гражданство их республики. Ежели немного позолотить ручку, пашпорты оформят немедля. С ними сподручнее будет и через Латвию проехать, и в Россию. Со старым николаевским товарищи большевики примут вас за бывших. Очень, знаете ли, пренеприятные господа.
Опытный пан заверил, что тщательный досмотр на границе не практикуется. Достаточно небольшой купюры
