Он потряс головой, рассеянно улыбнулся и снова занялся своими мерцающими приборами. Сказать по правде, я весь кипел. С меня довольно! У него не было ни малейших оснований ставить мою честность под сомнение. Я и не помышлял использовать положение в ущерб ему, но раз так, то…
Он сам напрашивался на это! Буквально напрашивался.
Грек отрывисто постучал по изогнутой трубке стеклянной палочкой-мешалкой, требуя моего внимания.
— Я смотрю, — сказал я самым дружеским тоном, потому что благодаря ему я уже твердо знал, что буду делать.
— Прекрасно, — сказал он. — Итак, знаешь ли ты, чем я занимаюсь на этой фабрике?
— Ну… производишь удобрения… Так написано на вывеске.
— Ха! Ну нет! — сказал он. — Это просто ширма. Я разделяю оптические изомеры — вот что я делаю.
— И очень хорошо! — горячо поддакнул я. — Рад это слышать, Грек.
— Заткнись! — неожиданно прикрикнул он. — Ты же не имеешь ни малейшего представления о том, что такое оптический изомер, и сам это знаешь. Но попробуй немножко подумать. Это не физика, это — органическая химия. Есть такие соединения, которые существуют в двух видах, на первый взгляд идентичных во всех отношениях, кроме того, что одно представляет собой зеркальное отражение другого. Как перчатки на правую и левую руку: каждая из них есть другая, вывернутая наизнанку. Ты все понял?
— Конечно, — сказал я.
Он задумчиво посмотрел на меня, потом пожал плечами.
— Ну, неважно. Так вот, их называют d- и l-изомерами; от латинского dextro и leva, правый и левый. И хотя они идентичны во всем, кроме того, что являются зеркальными отражениями друг друга, иногда оказывается, что один изомер гораздо более ценен, чем другой.
— Это мне понятно, — сказал я.
— Я так и предполагал. Изомеры эти можно разделить, но это дорогой процесс. А вот мой способ дешев. Мой способ быстр и прост. Я использую демонов.
— Послушай, Грек! Это уж чересчур.
Он сказал скучным голосом:
— Не разговаривай, Вирджи. Просто слушай. Меньше устанешь. Но имей в виду, что то, о чем я сказал, это лишь самое пустяковое применение моего открытия. Так же просто я мог бы использовать его для отделения урана-235 от урана-238. Собственно говоря, я уже… — Он оборвал фразу, наклонил голову набок, искоса взглянул на меня и дал задний ход.
— Ну, это неважно. Тебе известно, что такое демон Максвелла?
— Нет.
— Молодец, Вирджи! Молодец! — одобрительно сказал он. — Я знал, что стоит мне только подождать, и я вытяну из тебя правду. ("Опять двусмысленное замечание", — подумал я.) — Но ты, разумеется, знаешь второй закон термодинамики?
— Разумеется!
— Я ждал от тебя именно такого ответа, — сказал он невозмутимо. — В таком случае тебе известно, что если ты, например, положишь кубик льда в стакан с теплой водой, то лед растает, вода охладится и в стакане не окажется льда, но зато температура воды понизится. Правильно? И это необратимый процесс. То есть ты не можешь взять стакан холодной воды и — раз, два, три! — получить отдельно теплую воду и лед. Верно?
— Естественно, — сказал я. — Боже ты мой! Я хочу сказать, что это глупо.
— Очень глупо, — согласился он. — Итак, ты это знаешь? Ну, так смотри.
Он не сказал "раз, два, три!", но подкрутил что-то в одном из своих приборов.
Раздался слабый свист, что-то забулькало, затрещало, как трещат крупные искры, пробегая между раздвинутыми электродами в каком-нибудь фильме ужасов.
От воды пошел легкий пар.
Но только у одного конца трубки! С этого конца шел пар, а в другом конце был… был…
Там был лед! Сначала тонкая корочка, потом она стала толще, а у другого открытого конца изогнутой трубки вода неистово забурлила. Лед на одном конце — пар на другом!
Глупо?
Но я же видел это своими глазами!
Впрочем, в тот момент я не знал, что ничего другого не увижу.
Случилось же это потому, что в эту минуту в лабораторию, пыхтя, спустился Толстяк Детвэйлер.
— А, Грек, — прохрипел он с порога. — А, Вирджи! Я хотел поговорить с тобой до своего отъезда.
Он вошел в комнату и, отдуваясь, развалился в кресле: утомленный бегемот, изнывающий с похмелья.
— О чем же ты хочешь поговорить со мной? — спросил Грек.
— С тобой? — Толстяк обвел взглядом лабораторию со снисходительной и брезгливой усмешкой, точно взрослый, который глядит, как чумазые ребятишки лепят пирожки из грязи.
— Да не с тобой, Грек. Я хотел поговорить с Вирджи. Насчет перспектив твоей территории. Я поразмыслил о твоих словах. Не знаю, известно ли тебе, что мой отец скончался прошлой зимой и оставил мне… ну, некоторые обязательства. И мне пришло в голову, что ты, возможно, захочешь, чтобы я вложил в дело кой-какой…
Я не дал ему докончить. Я вытащил его оттуда так стремительно, что мы даже не успели попрощаться с Греком. И все эти штучки с демонами, горячей и холодной водой и так далее выскочили у меня из головы, словно ничего этого и не было. Старина Толстяк! Откуда же мне было знать, что его папаша оставил ему такой лакомый кусочек, как тридцать тысяч долларов наличными?
2
Ну, затем начались деловые неудачи. В результате мне пришлось пропустить несколько последующих встреч. Но зато у меня было достаточно времени для размышлений и занятий в часы, свободные от работы на ферме и в мастерской, где мы штамповали для штата автомобильные номера.
Когда я вышел, я принялся разыскивать Эль Греко.
Я потратил на это полгода и зря. Эль Греко куда-то переехал вместе со своей лабораторией и не оставил адреса.
Но я хотел найти его. Так хотел, что дышать было трудно — ведь теперь я отчасти понимал, о чем он тогда говорил. И я продолжал поиски.
Но я его не нашел. Он нашел меня.
В один прекрасный день он вошел в убогий номер гостиницы, где я тогда жил, и я едва узнал его, таким преуспевающим и цветущим он выглядел.
— Да ты выглядишь просто великолепно, Грек! — сказал я с энтузиазмом тем большим, что это было правдой. Годы не прибавили ему ни фунта веса, ни морщинки — скорее наоборот.
— Ты и сам неплохо выглядишь, — сказал он и пристально посмотрел на меня. — Особенно для человека, не так давно вышедшего из тюрьмы.
— А! — я закашлялся. — Ты знаешь об этом?
— Я слышал, что Толстяк Детвэйлер подал на тебя в суд.
— Ах так, — я встал и начал освобождать сиденье стула от всякого наваленного на него хлама. — Ну что же… очень приятно… Как ты разыскал меня?
— С помощью сыскного бюро. За деньги можно купить сколько угодно услуг. А денег у меня сколько угодно.
— А! — я снова кашлянул.
Грек, кивая головой, задумчиво смотрел на меня. Во всем этом одно было безусловно хорошо: хоть он и прослышал про мою размолвку с Толстяком, а все-таки постарался меня отыскать. Следовательно, ему было что-то нужно от меня, а не наоборот.
