- Гм, нет. Я...
- Не надо больше слов. Багаж будет обеспечен, Джерри, мой друг. Как твое второе имя?
- Корнелиан.
- Корнел. Я буду звать тебя Корнел, если ты не возражаешь.
- Совсем нет, мистер Вайн.
Вайн издал жизнерадостный смешок.
- Я вижу, мы станем хорошими друзьями, лорд Корнел.
- Лорд?
- Это мое прозвище для тебя. Идет?
- Если хотите.
- Отлично, отлично. Что за карта ты, Джерри! Похоже, наш союз будет очень прибыльным.
- Прибыльным?
Мистер Вайн дружески хлопнул Джерека по спине.
- В духовном смысле, я имею в виду. Дружба. Пошли, быстренько заберемся в мое логово и обрядим тебя, как красавчика!
Удивленный, но чувствуя себя более уверенно, Джерек Корнелиан последовал за новым другом через лабиринт темных улочек, пока, наконец, они не пришли к высокому черному зданию, которое стояло особняком в конце аллеи. Из нескольких освещенных окон выплескивались шум, смех, крики, в том числе, как показалось Джереку, гневные.
- Это ваш замок, мистер Вайн? - спросил он.
- Ну... - Вайн ухмыльнулся. - И да, и нет. Я разделяю его, можно сказать, с одним или двумя приятелями, товарищами по профессии, сэр. - Он низко поклонился и гротескным жестом пригласил Джерека подняться первым по сломанным ступенькам к парадной двери из рассохшегося дерева и ржавого металла, покрытой облупившейся коричневой краской. В центре болтался на цепи грязный бронзовый молоток в форме львиной головы.
Они достигли верхней ступеньки.
- Это здесь мы должны провести день, мистер Вайн? - Джерек с интересом поглядывал на дверь. Она была замечательно уродливой.
- Нет-нет. Мы только переоденемся здесь наверху, а потом отправимся дальше в кэбе.
- В Бромли?
- Бромли позднее.
- Но я должен попасть в Бромли как можно быстрее. Видите ли, я...
- Я знаю. Призыв любви. Бромли манит. Будь уверен, ты увидишь свою леди. Завтра.
- Вы очень добры, мистер Вайн. - Джерек, довольный тем, что нашел такого всезнающего проводника, был уверен: счастье наконец улыбнулось ему.
- Да, конечно. Если Нюхальщик дает обещание, ваше величество, оно чего-то стоит.
- Итак, это место...
- Можешь считать его, в некотором смысле, гостиницей... для джентльменов с независимыми средствами, сэр. Для профессиональных леди. А также для детей и других желающих изучить ремесло. Добро пожаловать, ваше величество, в Кухню Джонса.
И Нюхальщик Вайн стукнул несколько раз молотком по двери.
Но дверь уже открывалась. В тени прохода стоял маленький мальчик дикого вида: в лохмотьях, волосы засалены, лицо покрыто грязью.
- А еще ее называют Задницей Дьявола. Привет, Нюхальщик, кто твой приятель?
12. УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПОЯВЛЕНИЯ И ИСЧЕЗНОВЕНИЯ НЮХАЛЬЩИКА ВАЙНА
В Кухне Джонса было жарко и полно запахов, не все из которых понравились Джереку. К тому же она была набита людьми. В длинной комнате на первом этаже и в галерее, огибающей ее поверху, было тесно от пестрой коллекции скамеек, кресел и столов (все далеко не в лучшем состоянии). Вдоль одной из стен под галереей размещался большой бар. Напротив бара в огромном каменном очаге ревел огонь, и там жарилась туша какого-то животного. Грязная солома и объедки, тряпки и бумаги, перемежаясь лужами разной формы и размеров, почти полностью скрывали плиты пола. Сквозь жужжание голосов то и дело прорезались взрывы грубого смеха, обрывки песен, вопли непонятного происхождения, потоки обвинений и клятв.
Грязная одежда здесь явно была в моде.
Напудренные раскрашенные леди в фантастических тряпичных шляпках щеголяли в платьях из зеленого, красного и голубого шелка, украшенных кружевами и вышивкой, а когда они поднимали юбки, что случалось часто, взору представали слои грязных нижних рубашек. У некоторых верх платья был расстегнут. Мужчин украшали усы, бороды или щетина, прекрасно сочетающиеся с помятыми котелками или шляпами, желтые в клеточку пиджаки, желтые, голубые или коричневые брюки. У многих висели часы на цепочке или торчали цветы в петлицах. Девочки и мальчики носили укороченные варианты такой же одежды, а кое-кто в подражание взрослым раскрашивал свои лица румянами и углем. Стаканы, бутылки, кружки были в каждой руке, даже в самой маленькой, на столах и на полу валялись тарелки, ножи, вилки и остатки пищи.
Нюхальщик Вайн ловко вел Джерека Корнелиана сквозь людское скопление. Все здесь знали его.
- Ого, Нюхальщик! - кричали ему. - Как дела, Нюхальщик? - И: Поцелуй нас, Нюхальщик!
Нюхальщик ухмылялся, раскланивался на ходу, кивал головой, поднимал ладонь в приветственном жесте, не забывая направлять Джерека в нужную сторону. Так они и шли через эту толпу эпохи Рассвета, сквозь этих людей, послуживших семенами, которые, брошенные в благодатную почву, дали со временем обильные всходы, росли и увядали, росли и увядали миллион или два лет истории. Они были его предками. Он любил их всех.
Джерек тоже улыбался и махал рукой и получал, к своему удовольствию, широкие улыбки в ответ.
Вопрос маленького мальчика часто повторялся на разные лады:
- Кто твой друг, Нюхальщик?
- Что у него там под странной одеждой?
- Что ты задумал, Нюхальщик?
Пару раз, останавливаясь, чтобы потрепать по щеке девицу, Нюхальщик отвечал:
- Иностранный джентльмен. Деловое знакомство. Легче, легче вы, отпустите его. Он не знаком с нашими обычаями. - И, подмигнув девице, шел дальше.
А один раз кто-то подмигнул в ответ Нюхальщику.
- Новая жертва, а? Ха-ха! Ты покупаешь их круглые градусники, а?
- Вроде того, - ответил Нюхальщик, потрогав нос жестом, снискавшим ему прозвище.
Джереку казалось, что трансляционная пилюля не работала в полную силу, так как он не понимал большинства из сказанного. К несчастью, пилюля, скорее всего, переводила его словарь на английский девятнадцатого века, чем снабжала его словарем этих людей, но сам он все же мог объясняться достаточно хорошо.
- Привет, парни, - сказала, подойдя к ним, старая леди и, похлопав Нюхальщика по заду, протянула стакан, наполненный чем-то, запах чего живо напомнил Джереку тот, каким пахла другая леди на улице. - Хотите джина? Хочешь повеселиться, красавчик?
- Убирайся, Нелли, - сказал Нюхальщик добродушно. - Он мой.
Джерек заметил, что голос Нюхальщика изменился с того момента, как он вошел в Кухню Джонса. Казалось, он говорит здесь совсем на другом языке.
Несколько женщин, мужчин и детей выразили готовность заняться любовью с Джереком, и он был вынужден признать, что при других обстоятельствах с удовольствием удовлетворил бы предложения, но Нюхальщик тащил его дальше.
Джерека начинало удивлять, что ни один из этих людей не напоминал ни выражением лица, ни видом миссис Амелию Ундервуд. Ужасная мысль закралась ему в голову: а вдруг может существовать более одной даты со значением "1896 год"? Или он попал в другой временной поток (как-то Браннарт Морфейл объяснял ему теорию)? С другой стороны, Нюхальщик знал Бромли. Может быть, в разных районах живут разные племена, обычаи которых отличаются друг от друга? Возможно, Миссис Ундервуд принадлежала к племени, где в моде были скука и смирение, тогда как здесь люди жили весело и разнообразно.