— Причину смерти установили, — сказал Майк. — Одинаковая. Кровоизлияние в мозг. Его причины — неясны. Следов яда не обнаружено. На телах нет видимых повреждений. Следов чужого присутствия, тем более, борьбы, не обнаружено.
Лилен сидела съёжившись, как будто мёрзла. Макферсон расхаживал перед нею взад-вперёд, встряхивая длинными волосами. Вид у него был вдохновенный.
— Я позвонил кое-кому, — продолжал он. — Есть версия. Можно спровоцировать внутренние повреждения при полном отсутствии внешних, если перехватить контроль над биопластиковым костюмом.
— У папы не было костюма. Круче папы не было телепата. Кто в его присутствии умудрился бы что-то сделать так, чтобы он не заметил?
Макферсон сник.
— Майк, — сказала Лилен. — Тут нуктовый питомник. В лесу. Сюда нельзя незаметно приехать. Тут нельзя незаметно ходить. Драконы, они чуют лучше даже сенсорных камер. Кто? Как?
Режиссёр поморгал, уцепившись большими пальцами за брючный ремень. Некрасивое выразительное лицо стало строгим.
— Лилен, — проговорил он, — если нельзя понять, как, может, подумать, кому это было нужно?
Лилен смерила его пасмурным взглядом.
— Перед второй войной, — она пожала плечами, — погиб земной питомник и вся тогдашняя Академия Джеймсона. Мама рассказывала. Академия раньше на Земле была, в Аризоне… Ррит на наших кораблях расстреляли караван. Его нарочно им подставили. Устроили, чтобы лишить Объединённый Совет оружия и обвинить в недееспособности. Идиоты.
— Да, — согласился Майк, — идиоты убивают нукт. Умные убивают мастеров… — он вдруг бросился к Лилен и сжал в объятиях, точно пытаясь от чего-то закрыть собой. — Лили! — выговорил ошеломлённо, — ты тоже мастер!
Лилен вздрогнула и от неожиданности даже не попыталась его отпихнуть.
— Местра Анжела рассказала об этом полицейским? — шёпотом спросил Майк.
— Не знаю, — тоже шёпотом ответила Лилен. — Могла. Чтоб успокоить. Они очень перепугались, что мастера больше нет.
— Надо спросить. Вдруг… вдруг узнают?! Ведь и тебя убьют!
— Спокойней, — прошипела она. — Пусти…
Майк чуть отстранился, глядя на неё так, точно Лилен могла сей же миг раствориться в воздухе.
Дознание провели, хотя и сам следователь понимал, что смысла в нём нет. Формально под подозрение мог попасть кто-то из обслуживающего персонала — но только не в питомнике биологического оружия! Здесь не то что преступление, один умысел не остался бы незамеченным. Оперуполномоченный заполнил документы и честно сказал, что как бы странны ни казались обстоятельства, видимо, придётся закрыть дело за отсутствием состава. Одновременный инсульт у двух здоровых людей. Совпадение. Очень печально.
Макферсона это ничуть не удручило. Должно быть, потому, что соответствовало правилам киношного детектива. Он решал задачку. Играл. И невозможность заглянуть в конец книги только увеличивала интерес.
Лилен хотелось выть.
— Если нукты начнут представлять опасность для людей, их уничтожат? — вслух думал режиссёр. — А кому… кому сейчас может быть нужно уничтожение питомника?
— Не знаю…
— Это не может лежать на поверхности, — согласился Майк.
— …кому угодно, — угрюмо сказала Лилен. — Папа мне только пару дней назад рассказал. Дядя Игорь, второй мастер, улетел на Седьмую Терру. Может, скоро будет второй питомник. Там. На Урале.
Древняя Земля. Homeworld, колыбель цивилизации, драгоценное Сердце Ареала.
Седьмая Терра. Могущественнейшая колония.
Противостояние.
…мамино плечо дёргает в сырую погоду, и даже биопластик не может помочь. Тётя Анжела говорит, психосоматика.
Во Вторую космическую мама участвовала в абордажных боях.
У Вольфов хранилась старая запись, та самая, которую много лет назад смотрела Янина в медотсеке «Виджайи». Первая редакция документального фильма о битве у беспланетной звезды GHP-70/4, решающем сражении Второй космической. Адмирал Захаров, адмирал Митчелл; Начальник Дикого Порта местер Терадзава — облачённый в белое, с седыми волосами, падающими на плечи. Акульи тела больших кораблей в полях визуализаторов. Первый суперкрейсер «Юрий Гагарин». Названия рритских судов, похожие на слова из языка тигров: «Р’хэнкхра-мйардре», «Ймерх Кадаар», «Кхимрай Ш’райра».
Слава. Величие. Красота.
…После Второй войны наступила эпоха разочарований.
Для всех.
На ту пору пришлись открытия в ксенологии, и вслед за ней — в физике: разобравшись в механизмах мышления анкайи, самой загадочной расы Галактики, учёные смогли разобраться в принципах действия анкайской вычислительной техники. Шестимерный мир стал десятимерным. Казалось, со дня на день начнётся второй прорыв в науке, явятся новые Джеймсон и Азаров, телепортация, к которой шли ещё с двадцатого века, начнёт использоваться в промышленных масштабах, будут перестроены системы всех производств, наступит немыслимое и невиданное…
Прорыва не случилось.
Оптимизм оказался преждевременным. Предварительные данные, гигантские погрешности, инструментальные ошибки, недостоверные результаты… псевдосенсация. Нового способа перемещаться в пространстве люди не получили.
Впрочем, нового оружия не получили тоже.
Две силы обеспечили победу в войне: флот Седьмой Терры, она же Урал, и неожиданное вступление в битву сил Дикого Порта. В награду за помощь корсары хотели амнистии жителям Порта, принадлежащим к человеческой расе, и прекращения карательных рейдов. Семитерране требовали протектората над Россией, Сибирской республикой и Дальневосточной федерацией; они хотели слишком многого и сами это понимали, но надеялись, что по крайней мере часть требований удовлетворят.
Урал не получил ничего.
Древняя Земля не желала ещё большего усиления самой опасной из колоний.
Вечернее море начинало штормить. Волны разгладили ближний песок, вынесли на кромку тёмную полосу водорослей. Родители уводили с пляжа детей, но публики не стало меньше: подтягивались не обременённые потомством взрослые, намеревавшиеся гулять до середины ночи. Самые стойкие — и до утра. Менялась летящая из динамиков музыка: чаще пульс, сочнее ударные, чувственней — голоса. Будет жаркая ночь.
Никнущее солнце проливало по серебристой лазури волн золотую и алую дорогу заката.
Лёгкий, яркий, как крыло бабочки, навес трепыхался под ветром. Высокая узорная ограда городского пляжа отбрасывала длинную тень, которая медленно ползла к ногам занятых ужином посетителей кафе.
Высокий мужчина, широкогрудый и крепкорукий, с обречённым видом вылил себе в бокал остававшееся в бутылке вино.
