Гримз и сам понимал, что за последнее время сильно сдал.
«Я окончательно ухожу в старость», — часто думал он долгими вечерами. Его беда состояла в том, что всю жизнь он занимался бог весть чем: кидался в самые сомнительные предприятия, крутил любовь направо и налево, даже воевал в одной из стран третьего мира на стороне повстанцев. В молодости его интересовали деньги и власть, а теперь он очутился в ловушке. У него имеется и то, и другое, но, увы, досталось слишком дорогой ценой. Он потерял то, ради чего, собственно, только и стоит жить, — веру. Он не верил ни во что. Ни в бога, ни в черта, ни в святых угодников. Порой ему казалось, что он превратился в автомат, предназначенный для выкачивания денег.
«Жизнь есть круг, но с острыми углами, — невесело усмехнулся Гримз, и голова кружится, и бока обдираешь!» Осень скреблась в окно вихрящейся листвой, но Гримз не слышал ни звука — шумоподавляющий материал делал свое дело. «Общество суррогатов, — подумал он. — Даже вместо стекла — пластик».
Внезапно раздался зуммер видеофона. «Опять какому-то барану неймется, — ругнулся вице-президент, — что-что, а уж лизать задницы они научились». Гримз нехотя инициализировал связь. Каково же было его изумление, когда на экране появилась небритая физиономия Бронсона:
— Гарри? — только и сказал Гримз. — Ты же… Я хотел сказать, что тебя повсюду разыскивают.
— Нам надо встретиться!
— Конечно, но…
— Да очнись ты, Чарльз, я никого не убивал, понимаешь, никого! Конечно, я не ангел, что и говорить, только крови на мне нет.
— Признаться, я и сам так думал. Но тогда…
— Тогда это сделал кто-то другой. Ты это хотел сказать?
— Именно.
Гримз вытер пот со лба:
— Не знаю, как и быть, у нас повсюду копы.
— Придумай что-нибудь, — взмолился Аллигатор, — не то я действительно кого-нибудь пришибу.
— Ладно, — проворчал Гримз, — жди меня на углу Четвертой авеню и Оксфорд-стрит примерно через четверть часа.
— Спасибо, дядя!
Бронсон так гнал украденный «форд», что добрался до заветного места за пять минут до назначенного срока.
Портативный видеофон бывшего владельца обладал достоинствами мини-гологравизора. Единственное отличие от стационарных моделей состояло в том, что объемное изображение проецировалось на миниатюрный экран, а не разворачивалось внутри помещения. Гримза, разумеется еще не было, и Гарри решил посмотреть городские новости, но, увидев свое растиражированное изображение, вырубил аппарат.
«Началось», — подумал Гарри. Бронсона обвиняли чуть ли не во всех смертных грехах, папарацци как с ума посходили.
Гримз как всегда опоздал. Он торопливым шагом приблизился к машине и, резким движением открыв дверцу, плюхнулся на переднее сиденье.
— Насилу вырвался, — пыхтел Гримз, — отбоя нет от репортеров.
— Какие еще репортеры? — удивился Гарри.
— Ты же теперь у нас знаменитость, — дыхание вице-президента постепенно восстанавливалось, — только выйдешь из конторы, они тут как тут.
— А…
— Я вот что тебе хочу сказать, вернее, просто обязан сказать, — заявил Гримз. — Мне все это не нравится.
— Выкладывай, Гримз, что ты еще знаешь, — рубанул Гарри. — У меня появилось ощущение, что ты был со мной не вполне искренен.
Чарльз с мольбой посмотрел на Аллигатора:
— Я и так сказал тебе более чем достаточно. У меня могут быть серьезные неприятности.
— Твоя самая крупная неприятность — это я! — рявкнул Бронсон. — Лучше выкладывай.
Гримз беспомощно откинулся на спинку кресла.
— Ладно, похоже, деваться некуда, может, оно и к лучшему, — проворчал Гримз. — Как я устал, Гарри, если бы ты знал. Я все тебе расскажу, но только не подумай, будто тебе удалось меня запугать. Я — старик, мой дорогой Гарри, пора подводить итоги.
— Это уже лучше, — процедил сквозь зубы Аллигатор. Он все еще не верил в искренность «дяди».
— Дорогой мой Гарри, — повел речь вице-президент, — наши отношения и раньше не отличались особой изысканностью, а теперь и подавно рискуют перейти к фазе конфронтации. Я прекрасно тебя понимаю, мой мальчик: после того, через что ты прошел, любой на твоем месте уже давно бы подпрыгивал, как закипающий чайник. Ты еще молодец.
— Не морочь мне голову! — Аллигатор начинал терять терпение.
— Ладно. Говори, что ты хочешь узнать.
— Расскажи мне о том проекте.
— Ну-у… — протянул Гримз, — вообще-то, ты практически все знаешь…
— Почти все, Гримз. Почти! В этом-то все и дело. Ты хоть понимаешь, в какую историю меня втянул? Мне шьют убийство, а я ни сном ни духом.
— Я тоже полагаю, что ты ни при чем.
— Кто — тот, второй? — резко спросил Бронсон.
— Что ты имеешь в виду? — Гримз попытался изобразить удивление. — Я не понимаю.
— Все ты прекрасно понимаешь. — Бронсон с презрением взглянул на собеседника. — Скажешь, ничего не слышал про моего двойника?
Чарльз Гримз застонал:
— Боже мой, они сделали это. Как ты вышел на него?
Гарри нехотя рассказал свою тюремную историю.
— Понятно, — крутанул глазами Гримз. — Сволочи! Они занялись клонированием лучших образцов. Мы их должны остановить. Иначе…
— Что иначе?
— Демократия погибла! Это государственный переворот, Гарри. Я уже говорил тебе, что ЦРУ изо всех сил пытается вернуть себе былое могущество.
— И?
— Твоего знакомого зовут Рик Симпсон. Он является твоей полной генетической копией. Когда я распрощался с ЦРУ, проект «Овечка Долли» намертво закрыли. Одного из его руководителей даже посадили под замок, но, как видно, зараза все же расползлась.
— Я считал, что клонирование человека в принципе невозможно. Средства массовой информации только об этом и трубят.
— Нет, мой дорогой мальчик, еще как возможно. Дело в том, что вся наследственная информация записана в последовательности оснований дезоксирибонуклеиновой кислоты — ДНК. Ученые давно расшифровали генетический код человека, и воспроизводство особи на клеточном уровне стало вполне доступно для современных технологий. Если тебе любопытно, могу рассказать подробнее.
— Расскажи коротко, дядя, мне кажется, это не очень важно.
— Ну, изволь. ДНК — довольно длинная молекула, вообще говоря, она представляет собой двойную цепочку, состоящую из нуклеотидов четырех видов. Разумеется, комбинациями этих четырех видов, которые варьируются по всей длине ДНК, записывается наследственная информация человека. Примерное число генов человека — тридцать тысяч, но только малая их часть участвует в построении организма. Наша с тобой судьба начертана при помощи всего лишь двадцати трех пар хромосом. Совершенно необходимо отметить и тот факт, что генетические инструкции по формированию личности занимают всего два с половиной сантиметра на двухметровой ленте ДНК. Количество же генов, несущих эту информацию, мало до удивления — всего в пять раз больше, чем нужно для взращивания мухи.
