И не успел договорить.
Жало стоял на тропе у поворота, в нескольких метрах выше. Он размахивал пращой и показался Павлышу схожим с юным Давидом.
Камень ударил Старшего в плечо, тот пошатнулся, попытался повернуться в сторону, откуда прилетел камень, но не успел, потому что второй человек, вставший рядом с Жало, пригвоздил его к земле дротиком.
Воины, рыча, бросились вверх, забыв о духах и о Речке.
Только двое из них успели добежать до Жало — дротики охотников поражали их на бегу. Наверху завязалась драка, и Жало, вырвавшись оттуда, громадными прыжками бросился вниз, к Речке.
***
Солнце уже начало клониться к горизонту, хотя до заката оставалось много часов, когда Павлыш вышел из пещеры и остановился у груды камней.
Жало стоял сзади. Он проводил Павлыша до выхода. В руке у него было раздвоенное копье воина. Копье было велико и тяжело, и Жало прислонил его к скале.
— Ты вернешься, дух? — спросил он.
— Постараюсь, — ответил Павлыш. — Но не обещаю.
— Я скажу в деревне, что вернешься, — сказал Жало уверенно.
— Ладно уж, — улыбнулся Павлыш.
— Дай мне свет, — попросил Жало.
— Какой свет?
Жало показал на запасной фонарь Павлыша.
— Зачем тебе?
— Ночью я пойду по долине. Там есть разные звери.
Жало очень хотелось получить фонарь, приобщиться к великому колдовству.
— Я мог взять сам, — добавил Жало. — Ты не видел. Я не взял. Дай.
— Ваше благородство, молодой человек, переходит всякие границы, — произнес Павлыш по-русски, выключив лингвиста.
Жало не понял, протянул руку. Павлыш отстегнул фонарь. Когти твердо сомкнулись вокруг трубки, Жало нажал кнопку. Свет фонаря днем был слаб, и Жало направил его в глубь пещеры.
— Хороший свет, — заключил он. — Я пошел. Люди Немого Урагана начнут пир без меня. Это плохо.
— Это и в самом деле плохо, — согласился Павлыш. — Они все съедят.
— Нет, все не съедят, — серьезно ответил Жало. — Я великий охотник и великий воин. Мне оставят пищу.
— Ладно, иди, нахал. Смотри, чтобы Речка лежала, и пусть старуха дает ей травы.
— Я знаю, — сказал Жало.
И ушел. Повернулся и ушел. В долине еще не научились прощаться. Кроме того, Жало, хоть и считал себя великим охотником, не был уверен, что ему оставят мяса.
У реки Павлыш задержался. Вода спала, но река все еще была мутной, бурной, быстрой. Придется забираться под воду, и может снести. Павлыш проверил, хорошо ли приторочены камеры.
— Вы ушли, когда меня не было, — прозвучали слова юноши.
Юноша подошел беззвучно, как и подобает духам.
— Я бежал за вами от самого храма, Павлыш. На это уходит много энергии.
— Мы с вами обо всем поговорили.
— Да. Почти обо всем. Я хотел задать еще один вопрос.
— Какой?
— Вы включали второй экран?
— Да.
— И видели, как дикари подбирались к долине?
— Вы сами предостерегали меня от вмешательства в жизнь планеты.
— Но не будь вас, Жало никогда бы не добрался до племени Немого Урагана.
— Оставайтесь при своем мнении, — ответил Павлыш, делая шаг вперед. Вода вздыбилась, обтекая башмак. — Я могу дать слово, что, не случись истории с Жало сегодня, через месяц, через год все равно бы что-нибудь случилось. Так всегда бывает, когда ставят эксперимент над разумными существами, основываясь лишь на их инстинктах и не желая увидеть остального. Вы хотели превратить неразумных существ в разумных и потому отказали им в праве на разум. Я, честно говоря, доволен, что так вышло. У меня с самого начала сложилось о Жало и Речке особое мнение. И, чтобы убедить в этом вас, потребовались драматические события.
— Кое в чем вы правы, — признался юноша, догоняя Павлыша и шагая по воде, чуть касаясь ее ступнями. — Ошибки бывают в любом деле.
— Если выберете нового вождя, не останавливайте свой выбор на Жало. Он склонен к хвастовству.
— Я думал об этом.
— А хвастовство — типично человеческое качество.
— Прощайте, — сказал юноша. — Лучше было бы, если бы вы не пришли сюда.
— Прощайте, — ответил Павлыш. — Я не жалею, что пришел. По крайней мере, теперь вам долину не закрыть снова. У людей будет много мяса, и мир их станет шире.
— Да, эксперимент придется модифицировать. Но мы его не прекратим. Слишком много вложено сил.
— Я и не сомневался, — произнес Павлыш.
Вода уже добралась до пояса, пошатывала его, влекла в глубину, и бредущий по воде юноша говорил сверху, почти с неба.
Павлыш шагнул вперед и ушел в воду по грудь, потом с головой.
Когда он выбрался на другой берег, юноши уже не было.
СЕРГЕЙ ЖЕМАЙТИС. ТИГРОВАЯ ЗВЕЗДА
На лаге накручивается ровно шесть миль в час.
Гарри — робот-штурвальный хорошо отлажен и держит эту скорость уже вторую неделю. Если северо-восточный пассат стихает, Гарри тотчас же отдает рифы или ставит добавочные паруса, если же усиливается, — то молниеносно свертывает лишнюю парусину, нажимая клавиши на доске управления.
Ни один морской патруль не может похвастаться чем-либо подобным. Есть стандартные установки разной степени надежности, но таких, как Гарри, нет! Он — наше детище, и мы гордимся им. Мы — это наш капитан Айкити Тосио, или Тоси, Тосик, но чаще Тосио-сан, Тосио-сенсей, что значит, прежде рожденный, или учитель. Тосик пользуется у нас непререкаемым авторитетом, как потомственный моряк и незаурядный биолог моря. Второй член экипажа Костя Фокин, третий — я. Затем Гарри. Он один заменяет четырех вахтенных матросов.
"Золотая корифена" скользит по ослепительно синей воде Большой лагуны. Слева по борту затянутый дымкой испарений виднеется австралийский берег горы, укутанные зеленым ковром тропического леса, справа — тоже в сверкающем мареве — Большой барьерный риф; сейчас прилив, и почти все коралловые сооружения под водой. Пассат еле доносит шум прибоя. Волны Кораллового моря дробятся за много километров от нас. В лагуне тихо. Мелкая волна бьет в золотой бок яхты. Солнце перевалило зенит, и оранжевые паруса кладут на палубу нежную тень.
Нас перегоняют и расходятся на встречных курсах катера, яхты, корабли среднего тоннажа — лагуна не особенно подходящая дорога для судов водоизмещением более пятидесяти тысяч тонн. Иногда хочется посостязаться в скорости с достойным противником, обходящим нас как стоячих, да нельзя, мы на работе. Вот и сейчас мимо нас проносится трехсоттонный «Мустанг», и на экране видеофона появляется прокопченная физиономия Дэва Тейлора с выгоревшими до бела волосами. «Мустанг» — давнишний наш соперник; последний раз, по ту сторону Барьерного рифа, мы обошли его на целую милю.
