Ознакомительная версия.
А в это время Костик в сопровождении Кузьмича, с ружьем на изготовку, прочесывал бурелом в том месте, где должен был таиться японский маркиз. Но безуспешно. Казак уговаривал вернуться: не дурак же японец, чтобы на месте сидеть, комаров собой кормить. Хоть и были ночью заморозки, комар еще в спячку не ушел.
Но Костик упорствовал, проваливался в ямы, исцарапался весь — все ему казалось: близок японец, вот-вот попадется. Он это делал ради Вероники. А казаку объяснил, что ради порядка.
* * *
Японец вошел в корабль.
Вошел спокойно, он умел собой владеть.
Рону бы заметить его раньше, но даже такие всемогущие люди, как Рон, могут ошибаться. Астронавт так углубился в показания экранов и кнопок на своем пюпитре, что голос японца, стоявшего рядом, заставил его вздрогнуть.
— Господин, — сказал японец, — мне надо поговорить с вами.
— Зачем вы здесь? — спросил астронавт, внутри сжимаясь от понимания, насколько холоден и жесток ум вошедшего в корабль человека, насколько серьезны его намерения.
— Если я правильно вас оцениваю, — сказал японец, — то вы уже догадались, зачем я здесь. Продолжайте сидеть как сидели, я владею приемами тайной борьбы, и потому вы мне не ровня.
Рон хотел одеться. Нагота — а он и не подумал одеться после ухода Пегги с Андрюшей — стала его слабостью, так как непроницаемое поле, которое он мог создать вокруг себя, генерировалось лишь специальным костюмом, лежавшим на полу в двух шагах от Рона.
— Я могу вас сейчас убить, — сказал японец, — и никто меня не остановит. Следует признать, что, наблюдая за вашим кораблем, я рассматривал эту возможность. Но я не убийца и иду на крайние меры лишь в случае необходимости. Прошу вас, господин, не вызывать такую необходимость.
— Я не сопротивляюсь, — сказал Рон, — и готов выслушать вас.
— Меня менее всего интересует, — сказал Минамото, — прилетите вы или нет. Пожалуй, лучше, чтобы вы умерли. Восторженные крики людей, собравшихся здесь, о том, что вы и ваши друзья изменят жизнь на Земле к лучшему, мне неприятны. И я вам не верю.
— Но это правда.
— Вы ничего у нас не измените. Вы принесете новое насилие, новые беды и новые смерти. Вы не нужны Земле. Мы разберемся без вас. Поэтому я советую вам: улетайте и не возвращайтесь больше.
— Дети не могут решать, что для них хорошо, а что плохо, — ответил астронавт. — Вы же — испорченный ребенок.
— Я старше вас, господин Рон, — сказал маркиз. — Потому что в отличие от вас я знаю, что мне нужно. И что нужно другим.
— Другим?
— Хотя бы моей стране.
— Что же?
— Мы — небольшое государство, окруженное врагами, — сказал Минамото. — Для того чтобы спасти то великое, что объединяет нас и дает возможность в течение тысячелетий выжить и одолеть стихии и врагов, мы должны быть сильнее всех. Несколько скалистых островков — вот наше убежище. Мы закованы в нем, словно в тесной камере. А рядом лежат пустые земли, не нужные их формальным хозяевам, но с которыми они ни за что не расстанутся. Одна из этих земель — здесь, это Сибирь. Мы придем сюда не сегодня, так через двадцать лет. Мы придем для того, чтобы земля эта разбогатела и стала плодородной, чтобы ее недра отдали трудолюбивым людям свои богатства. Благо моего народа в конечном счете — это благо всего мира, потому что нет более талантливого, достойного народа, чем мой. Мы ничего ни у кого не намерены отнимать, но мы стремимся оплодотворить своим трудом чужие пустыни.
— Но что вам нужно от меня? — Рон никак не мог пробиться сквозь переплетение мыслей и настроений маркиза. Ему казалось, что с приходом его в корабль ворвался холодный и в то же время душный сквозняк, отнимающий дыхание и дурманящий голову.
— Дупликатор, — сказал маркиз. — Отдайте мне его — и можете улетать, куда захотите.
— Зачем?
— Вы решили, наверное, что я хочу делать таким образом золото?
— Да, я заподозрил вас в этом.
— Это путь для человека, но не для государства. Мне нужен дупликатор, чтобы мы могли сделать много таких дупликаторов, тысячи, сотни тысяч. Только тогда мы станем сильнее всех.
— Это невозможно, — ответил Рон. — Технология изготовления подобного прибора далеко превышает возможности вашей технологии.
— Тогда мы обойдемся одним.
— Опять же делать золото?
— Нет. Снимать копии с того, что сделали другие. Я не один. Подобных мне идеалистов, разведчиков, одержимых патриотической идеей, немало. И если мы сможем, проникнув в лаборатории и на секретные базы, заводы наших врагов и соперников, унести с собой у ничего не подозревающих хозяев образцы их продукции, копии их бумаг и расчетов — это великий шаг вперед.
Маркиз нахмурился.
— Впрочем, это лишь один из путей использования дупликатора на благо отечества. Мы придумаем и другие.
— К сожалению, я должен отказать вам в вашей просьбе, — сказал, задыхаясь, Рон. — Без него я не смогу улететь.
— В этом тоже не будет трагедии для меня и моей страны, — сказал Минамото.
— Уходите.
— Ничего подобного.
Коротким резким движением маркиз захватил руку Рона и начал ее выворачивать.
— Вам, наверное, никогда не делали больно, — сказал он. — Вы очень гуманные — люди со звезд. Вы добрые. Я недобрый. Я думаю о чести и величии моей родины. О миллионах моих соотечественников, жизнь которых я смогу улучшить. Я, а не ваша постыдная и жалкая филантропия.
И тогда Рон закричал. Ему в самом деле никто никогда не причинял боли — это немыслимо в мире, где он обитал.
— Что вы делаете?
— Дупликатор!
— Я не могу… я умру.
— Вы все равно умрете.
* * *
Андрюша, сидевший у костра и уплетавший очередной сандвич, сооруженный Пегги, вдруг отбросил его в сторону и схватился за голову.
— Что? — закричал он. — Такая боль!
Мюллер вскинул голову от записной книжки:
— Вам плохо?
— Вам плохо? — Пегги старалась поддержать Андрюшу, которого скручивала судорога.
— Нет! — Андрюша вырвался из ее рук. — Скорее! Это Рон.
Андрюша побежал к кораблю, спотыкаясь о сучья, налетая на деревья.
Пегги бежала за ним. Мюллер поднялся, сделал несколько шагов вслед, но остановился, потому что не был уверен, правильно ли поступает Андрюша, нарушая покой астронавта.
— Это японец, — сказала Вероника. Она тоже выбежала из палатки.
И кинулась следом за Андрюшей. Дуглас за ней.
— Осторожнее! — кричал он. — Ты не знаешь этого человека!
* * *
Маркиз полагал, что в корабле он в безопасности. Что никто не придет туда по собственной воле.
Ознакомительная версия.
