Это чётко указано в моем контракте.
— Значит, вы знали, что Артур был преступником?
Карлтон высыпал части банана в смесь масла и сахара. Затем смешал муку, соль, разрыхлитель и яйца в одной чаше.
— "Преступник" — размытое понятие в этом городе. Но, да, у вашего отца были крупные наличные транзакции вне официальных записей и он контактировал с... интересными людьми. Я слышал истории, особенно о том, что он делал в юности и во время войны. Он был не тем человеком, которого хотелось иметь среди своих врагов. Как говорится, за каждым большим состоянием... Ну, вы знаете, как там дальше.
Белая жидкость разлилась под розовым тунцом, и Карлтон перевернул сковородку одним лёгким, элегантным движением. Он повернулся к столешнице, и быстро обмакнул два куска хлеба в арахисовом масле и мёде. Армандо внимательно следил за каждым его движением.
— Так вы знаете, что Артур оставил мне всё? И вы просто... плывёте по течению? Я теперь ваш босс и на этом всё? Вам не кажется это странным?
— Уверяю вас, это не входит даже в десяток самых странных недель, которые были у меня при вашем отце. Уверен, ваши желания будут отличаться от его, но я смогу адаптироваться, даже в моём возрасте. В любом случае, работники приходят и уходят. Одни лучше других.
Карлтон убрал тунец с огня и отставил в сторону. Он достал карамелизованные кусочки банана и уложил их поверх куска хлеба с арахисовым маслом, затем накрыл это другим куском хлеба, и залил всё смесью яиц и муки. После этого он уложил намасленный сендвич во фритюрницу. Зои подумала, что в этом было что-то непристойное.
— И вам совсем не интересно, почему он оставил всё мне?
— У меня недавно умер друг, и он оставил свой дом и все пожитки официантке из Ваффл Хауз. Сказал, мол, она была единственной, кто был к нему добр. Еще я как-то читал про женщину, которая спала в палатке под эстакадой, и под ней же, как оказалось, была закопана банка из под кофе с кучей золотых монет, стоимостью в двести тысяч долларов. Она пожертвовала их местной церкви, в которую даже не ходила.
— Значит, думаете, что он просто с ума сошёл? Вот, что случилось?
— Думаю, слово "эксцентричный" больше подходит такому типу людей. Но в случае с Артуром, я думаю, это банальное сожаление.
Карлтон положил недожаренный тунец на разделочную доску и нарезал его, после чего сложил все кусочки в чашу. Он отсыпал немного риса и смешал всё это вилкой, после чего поставил эту домашнюю кошачью еду на пол для Машины зловония.
Зои переспросила:
— Сожаление? Что, у него случился кризис совести?
— В юности я ненавидел, когда мне говорили, что я пойму что-то, когда вырасту, но, боюсь, теперь я должен это сказать.
Он достал хорошо прожаренный сендвич с арахисовым маслом и бананом, и дал маслу вытечь из корзины.
— В вашем возрасте жизнь полна возможностей. Но с годами эти возможности исчезают, одна за другой, как закрывающиеся в коридоре двери. Вы обнаружите, как утекает время, как пропадает ваша энергия. Однажды, вы поймете, что вы слишком стары, чтобы стать известным музыкантом или чтобы сменить карьеру или завести больше детей. И каждая закрытая дверь представляет сожаление. И когда вы стареете, они определяют то, кем вы являетесь. Может, Артур жалел о недостатке семьи. Но, честно говоря, какая разница? Если вы спрашиваете, что вам делать с наследством, что ж, решать вам, Мисс Эш. Если спрашиваете, что бы хотел Артур Ливингстон, ну, он мёртв. Так что всем насрать.
Он осторожно положил сендвич на тарелку, масло образовало идеальную золотую корочку. Он разрезал его по диагонали, и растаявшее арахисовое масло вытекало, пока он располагал две части поудобнее. Он украсил блюдо охлажденной нарезанной клубникой, добавил немного сахарной пудры и подвинул тарелку к Зои вместе со стаканом молока.
— Полдник и, иногда, полуночный перекус, который любил ваш отец. И Элвис Пресли, насколько я знаю.
Зои надкусила сендвич, почувствовала, как аппетитно жир и сахар распределяются по её языку, и решила, что мир прекрасен.
Позади неё заговорил Армандо:
— Приближается машина с людьми вашего отца. Они свернули на главную дорогу и движутся к воротам. Боже, обожаю эту систему безопасности.
— Они не смогут проехать, если мы их не впустим, верно? — спросила Зои.
— Верно.
Она сказала Карлтону:
— Вот что я думаю. Всё это — очередная жульническая схема Артура. Я за всю жизнь разговаривала с ним дважды. Он обрюхатил мою маму, пропал, и через восемь лет решил показаться у нашей квартиры с мешком денег и футбольным мячом.
— С футбольным мячом?
— Думаю, он увидел фото на странице моей мамы в интернете. В детстве я была крупной и с короткими волосами. И на одной из фоток стояла с футбольным мячом, так что он решил, что это моя фишка. В общем, после этого он снова пропал на восемь лет, и затем явился на мой шестнадцатый день рождения, как в первый раз. Будто он каждые восемь лет внезапно вспоминал, что у него есть дочь. В тот раз он решил подарить мне роскошную машину. И ещё один футбольный мяч. Доставил всё это в огромном грузовике с громадной красной фигнёй наверху — машиной, не мячом. И все мои безработные соседи стояли вокруг и таращились на неё... Я никогда в жизни так не стыдилась и не злилась. Мне всегда казалось, что так он решил отмыть деньги. И сейчас думаю, что это какой-то легальный способ отвлечь федералов.
Карлтон не торопился отвечать, будто решая, стоит ли делиться с ней тем, что он хочет сказать.
— У вашего отца... была рутина. Он приводил домой разных, очень красивых девушек каждый вечер пятницы. Затем каждое субботнее утро он говорил мне почти приготовить завтрак: яйца, блины, свежие фрукты, домашние взбитые сливки, и оставить финальные стадии незаконченными. Затем я выходил из кухни, и ваш отец заканчивал готовку, чтобы Леди Этой Недели заходила, видела вашего отца в
