Ознакомительная версия.
Лупита тихонько завыла и села на колесо телеги. Хуан принялся ее успокаивать. У Мигеля не было времени участвовать в семейной драме. Он приказал седлать лошадей и отправляться дальше. Если дуче прикажет наказать родителей Джулии, он приедет и накажет, а пока нужно было перехватить девушку вместе с тем прибором, имевшим какую-то ценность.
К исходу третьего дня Рамирес приказал отряду выдвигаться к опушке. Кроме одного случая, когда разбойники в охотничьем запале, преследуя оленя, выскочили на их отряд, других стычек не было. Осторожные жители леса бесшумно передвигались по своей территории. Не показываясь на глаза и не оставляя следов.
Орлик чувствовал, как Рамирес сверлит его взглядом. Он ловил его, но не чувствовал в нем угрозы. Пилот был в замешательстве. Ему было непонятно, что о нем думает Рамирес, до чего он догадался? Стоит ли опасаться его, когда они вернутся в лагерь?
Себастиен тоже заметил излишнее любопытство со стороны Рамиреса.
— Может быть ему не дает покоя слава воинов Боливара? Мне кажется, что он смотрит на вас с некоторым восхищением.
— Он мог бы поговорить об этом. А так я чувствую его взгляд в спину и мне не по себе. Если бы не дешифратор, я бы давно уже исчез в лесу.
— А кто вам доставит дешифратор?
— Тот почтальон, как его, Радован. Анхель заберет его у Джулии, передаст Радовану, а тот оставит его в условленном месте.
— Как там, Джулия? — Имя девушки заставило сердце юноши сжаться.
— Думаю, у нее все в порядке. Она смелая, и как мне кажется, довольно сообразительная. — Успокоил Орлик Себастиена, будучи совершенно не уверенным в своих словах.
— Резкая она, может не сразу остановиться. С одной стороны мне это нравится, а с другой — может не понравиться дуче.
— Не думай о плохом, мысли имеют свойство сбываться. С ней все нормально. Скоро встретитесь, и на ушко расскажете друг другу о своих страхах.
О том, что лагерь близко стало понятно, по тому, как часто стали попадаться пьяные служители закона. Они на полном серьезе, совершенно не понимая кого видят перед собой, пытались выхватить саблю или мушкет, и ринуться в бой. С трудом поняв, что перед ними свои, пускались в совершенно противоположные чувства. Они лезли обниматься, петь песни, и славить всех подряд, кто хоть каким-то образом отправил их на эту «военную» операцию.
В самом лагере до их трезвого отряда никому не было дела. Рамирес спрыгнул с лошади и зашел в шатер. Он отсутствовал в нем пару минут и вышел оттуда злой как черт.
— Я вообще не понимаю, что мы здесь делаем? Дон Карлос до того пьян, что так и не признал меня. Десять раз спрашивал меня об одном и том же, но мне кажется, он так ничего и не запомнил. — Рамирес на мгновение задумался. — Сутки увольнения всем, но далеко не разъезжаться.
Орлик и Себастиен облегченно вздохнули. Это прекрасно согласовывалось с планами Орлика. Отобедав в походной столовой тем, что пронырливым поварам не захотелось украсть, мужчины оседлали лошадей и не торопясь поехали по дороге, ведущей в сторону города.
— Орлик, расскажи мне еще, что-нибудь о своем мире. — Попросил Себастиен, с юношеской жадностью впитывающий любую интересную информацию.
— Боюсь, что тебе будет трудно понять все отличие между нашими мирами, они как будто антиподы друг друга. Ваш мир красивый и чистый, по большей части. Я еще не бывал в тех краях, где добывают руду, но то, что я видел, создало у меня мнение. У нас же, одни заводы, воздух пропах сажей и прочими дымами производств. Наш мир — промышленный, мы производим из того, что добывают у вас. У нас много машин, большие города с высокими домами.
— Как я хотел бы на это взглянуть. — Себастиен сказал это с мечтательной интонацией.
— Напротив вашего мира, наш кажется серым и мрачным. Кажущиеся блага цивилизации, которые есть у нас, и которых вы лишены, на самом деле сковывают нас. Система образования и трудоустройства не оставляет нам никаких вариантов для принятия собственных решений. Художник в душе все равно пойдет на завод и будет крутить гайки. Если он не будет работать, его накажут, как и семью.
— Меня это не пугает, я все равно хочу в твой мир.
— Я тебя понимаю, тебе хочется радиоприемник, а мне палатку в лесу поставить. У нас, кстати, лесов нет. Есть небольшие парки и все. Кислород производят водоросли. Я забыл тебе сказать, что наш мир — это остров, окруженный водой. Так же как и ваш «бублик» поделенный на четверти, между которыми нет прохода. Для каждой четверти определена своя специфика производства, и между нами происходит обмен полуфабрикатами, заготовками или конечной продукцией. Все происходит у нас по одному и тому же принципу, установленному кем-то очень давно.
— А кем ты работал в своем мире?
— В начале, я работал на заводе, крутил, паял, делал то же, что и все, пока не попал на закрытое собрание одной организации, у которой были ответы на многие вопросы. Тогда я стал членом этой организации, и благодаря им, я устроился в полицейский отряд, выучился на пилота вертолета. У нас были грандиозные планы по смене существующего порядка. Мы знали, что мир не такой, каким мы его видим, и что положение людей живущих в нем гораздо хуже, чем было до того момента, когда корпорации устроили разделение планеты на маленькие закрытые «пузырьковые» миры. Сил у нас еще не достаточно, большинство людей живут, как привыкли и им лень что-то менять. Нашлись и те, кто проговорился. Чтобы не подвести под удар всю организацию, мне пришлось взять все на тебя. Я устроил стрельбу и попытался сбежать. Мне удалось, поэтому я опасен для нынешней власти, и они не остановятся, пока не найдут меня.
— Дааа. — Протянул Себастиен. — Все так сложно. А почему они не пришлют сюда своих людей, на вертолетах?
— А ты думаешь, для чего существует закон запрещающий кому бы то ни было переходить из мира в мир? — Спросил Орлик и сам ответил. — Потому что у людей сразу появятся неудобные вопросы. Люди должны верить, в то, что им говорят. Хочу тебе сказать, что границы на Земле были всегда, и выполняли они схожие функции. Люди часто воевали друг с другом, только потому, что внутри каждого мира, существовали свои цели и идеалы, различные с соседями.
— А может, ну его, этот возврат к прежнему.
— Нельзя, на лицо регресс цивилизации. Мы не производим ничего нового, даже наоборот, только упрощаем и отказываемся от чего-нибудь сложного. Я уже не уверен, что кто-то из самого верхнего мира, Гонолулу, понимает принцип работы генераторов поля.
Себастиен задумался, нахмурив брови.
— Хочу тебя успокоить, перед тем, как свернуть нашу планету в миры, на ней не было государств и границ. Сами войны были невозможны, по причине того, что люди селились, где им нравилось, а войны всегда начинались по географическому принципу. Уверен, когда остановятся генераторы, мы с удивлением обнаружим, что живет друг с другом не по соседству, а совсем в разных уголках нашей огромной планеты. А четверти, не что иное как куски огромного пирога.
Ознакомительная версия.
