— Работы больше, платы меньше.
— Хреново, — кивает Андрей. — И дороже всё стало. Без запаса не перекрутиться.
Девчонка стоит, дожидаясь кружек, в закуток вваливаются решившие передохнуть, и о переезде говорить сейчас нельзя. Щедро пересыпанный руганью общий разговор. И всё о том же.
— С работой совсем худо…
— И будет хуже…
— Не каркай, ты…
— Заткните его там…
— Чего заткните?! Я что, не правду говорю?!
— Тошно от твоей правды!
— В городе работы совсем нет.
— А с дровами?
— Это только вон, Белёсому с Меченым пофартило.
— А что, беляки сами теперь пилят да колют?
— Ни хрена! Колотые привозят, чтоб их…!
— А мы, значитца, побоку…!
— А там, ну, откудова привозят, там кто колет?
— А хрен их знает…
— И на рынке только подноска…
— И манер взяли… жратвой расплачиваться…!
— Хреново.
— Не, Белёсый, жратвой когда, так хоть сыт будешь…
— Да на хрена мне кусок этот?! Я им, что ли, за койку заплачу?!
— Во! Я и съехал из-за этого. Денег-то совсем нет, или жрать или за койку платить, ну и всё…
— И где теперь?
— В Цветном прибился, где ж ещё…
— И хватает теперь?
— Ну, ты совсем…! Он же теперь за койку не платит!
— Это когда в одной, что ли?
— А ты как думал?!
— Стоп, парни. Женатику легче.
— Ага, за койку не платить…
— Заткнись, болван. Женатик и за себя, и за бабу, и за пискунов платит…
— Не, одному легче…
— Так в одной койке спать — это ж не жениться…
— Да ну вас к дьяволу…!
— Кто как может, так и устраивается…
— Белёсый, ты как платишь?
— Деньгами.
— А за жратву?
— Ни хрена! Жратву я сам покупаю, она готовит только…
— Платишь за это?
— А как же!
— А ты, Меченый?
— Плачу. И ещё работу всякую по дому там, по двору…
— Обдираловка…
— Как получилось…
Докурены пущенные по кругу сигареты, допит кофе и доеден хлеб, собраны с ладоней крошки. Вот-вот подойдёт большой эшелон и надо быть наготове, чтобы перехватить работу.
— Эшелон большой?
— На три ватаги будет.
— Третью сбиваем, — быстро говорит Андрей. — Подваливайте.
— Айда, — машет рукой Одноухий.
И они бегут, ватага за ватагой, навстречу большому товарному эшелону, медленно вползающему в путаницу путей.
В церковь они пришли прямо со станции. Только завернули к Андрею за ящиком. Священник был уже на месте.
— Рад вас видеть, дети мои.
— Добрый вечер, сэр, — вежливо улыбнулся Андрей. — Так что с полом?
Эйб Сторнхилл никак не ожидал, что индеец приведёт и этого странного белого парня. Рассчитывал, что Меченый придёт один. Им бы пришлось работать вдвоём, и за работой индеец бы оттаял, по своему опыту Эйб знает, как совместная работа позволяет раскрыть душу. Но… а может, это и к лучшему. Для пола во всяком случае. И всё же… Эйб решительно снял сюртук, закатал рукава рубашки и присоединился.
Эркин надеялся, что беляк даст им работу и умотает, ну, в крайнем случае, останется надзирателем, но такого… Андрей тоже хмурился, хотя работа ладилась, а священник оказался, к удивлению, довольно толковым помощником и не пытался командовать.
Завязался и неизбежный, в меру доброжелательный разговор.
Белого парня звали Эндрю. Он снимает койку, хозяйка готовит ему и стирает. А работает на станции, ну, и другую работу может, а так, да, они напарники, ну, работают вместе… — вот и всё, что удалось узнать Эйбу за время их совместной работы. Эйб старался, чтобы его вопросы выглядели ненавязчивым естественным любопытством — не более. Но упорное угрюмое молчание Эркина и вежливая отчуждённость Андрея явно показывали: его не подпускают. А то, что они вместе работают, парням неважно.
Втроём они управились довольно быстро.
— Ну вот, — Эйб медленно опускал рукава рубашки. — Спасибо вам, дети мои. Мы славно потрудились во славу божью.
Андрей собрал инструменты и выпрямился, посмотрел на Эркина.
— Сэр, — разжал губы Эркин, — нам можно идти?
Эйб почувствовал обиду, но сдержался.
— Вы так спешите?
— Да, сэр, — Андрей всё-таки взорвался. — Да, спешим. Не знаю, как вы, сэр, а мы на станции с утра ломались, и не ели ещё, и… — Эркин незаметно ткнул его в бок, и Андрей замолчал.
— Извините, — сразу сменил тон Эйб, — конечно, вы устали. Но… но, Эндрю, почему вы работаете грузчиками, если ты такой мастер, ты же можешь…
— Потому что цветным хорошей работы не дают, — отрезал Андрей, довольно невежливо перебив священника, за что получил от Эркина второй тычок, уже более заметный.
— Почему ты не даёшь ему говорить? — остановил его Эйб и, так как Эркин ему не ответил, продолжил: — Но… но если я поговорю, попрошу за вас…
— Спасибо, сэр, — на этот раз Андрей был предельно вежлив. — Мы как-нибудь сами, сэр.
— Мне очень жаль, дети мои, если я чем-то обидел вас, — Эйб развёл руками. — Простите меня.
Андрей поглядел на угрюмое лицо Эркина и заставил себя улыбнуться.
— И вы простите меня, сэр, но мы пойдём.
— Хорошо, — кивнул Эйб. — Увидимся в воскресенье.
— Да, сэр.
— Спокойной ночи, сэр.
Радостный тон и скорость, с которой они буквально выскочили за дверь, заставили Эйба нахмуриться. Он медленно надел сюртук, застегнулся. Они видят в нём врага. Но почему? И… и за что? Тупые упрямые скоты? Нет, брат Джордан, и ещё раз нет. Они… они слишком много вынесли и теперь видят врага в каждом. Да, именно так. И сам себя поправил: в каждом белом. И всё же он достучится до них. Их души омертвели, но не умерли. Осторожным вниманием, чуткостью, ненавязчивой помощью в трудный час, но он вскроет этот панцирь.
Эркин и Андрей быстро шли по тёмной улице на границе Цветного квартала.
— Я завтра картошку хочу купить. Два мешка, — заговорил наконец Эркин. — Поможешь дотащить?
— Об чём речь! — улыбнулся Андрей. — С утра на рынке?
— Идёт, — кивнул Эркин. — Оттащим и уже тогда на станцию.
— Дело. А о… — Андрей заметил чью-то тень впереди, — ну, о том деле я думаю. Обмозговать всё надо.
Улица пуста, и они говорили по-русски, но предусмотрительно перейдя на камерный шёпот.
— Ты смотри, Андрей. Большой город — нет работы, маленький город — беляки прижимают.
— Ну да, — Андрей закурил. — Крутись тут, как знаешь. Нет, время у нас есть. До Рождества запаса хватит, свободно дотянем. Новый Год встретим и айда. А может, и раньше всё устроим.
— Может, — кивнул Эркин и вздохнул: — Ещё поп этот лезет.
— Плюнь и разотри, — посоветовал Андрей. — Ну, бывай.
