Теперь-то я знаю, что со мной произошло. Надо отдать должное этим аммам — они умело воспользовались техникой людей XXI века. Гипноизлучатели сработали безотказно. Видимо, вашим конструкторам надо немного усложнить их — нынешнюю модель приведет в действие и дрессированное животное. А человекоподобные существа и тем более. Потом мы выяснили, что гипы, снятые с погибших людей, аммы испытали самым варварским способом: заставили рабов наводить оружие друг на друга и поочередно нажимать на кнопки… Но не буду отвлекаться.
Когда я проснулся, то прежде всего глянул на часы — почти автоматическая привычка. Оказалось, проспал немного — примерно полчаса. Мелькнула мысль, что дикарь в элегантном костюме лишь привиделся во сне. Но действительность сразу убедила в обратном. Лежал я в небольшой сумрачной пещере, вся обстановка которой состояла из груды красных листьев на полу. У входа маячила черная сутулая фигура с копьем. Можете представить мое состояние: лететь за седьмое небо, чтобы попасть в плен к дикарям!
Облегчив душу несколькими фразами из лексикона предков, я подумал про Боба. Он, конечно, уже вернулся после своей прогулки и теперь ищет меня. Не может быть, чтобы его постигла та же учесть. Он все время настороже, на него не могли напасть неожиданно. Теперь-то было ясно, что меня просто заманили в ловушку: пока один туземец кривлялся и кланялся на видном месте, остальные тихо сидели в засаде. А Боб парень бдительный…
Из-за своей дурацкой самоуверенности я не включил пеленгатор перед выходом из корабля — забыл про него в суматохе. Конечно, лучше было бы и сейчас не трогать его: сам виноват, сам и кашу расхлебывай. Но Ковалева я знал слишком хорошо. Как и все русские, он упрям и ради товарища готов на любой риск. И потому не успокоится, будет вслепую бродить по окрестностям, где гнездится столько всякой погани. Еще сам попадет в какую-нибудь скверную историю. Пусть уж идет прямо сюда…
Разумеется, я и понятия не имел, где нахожусь. И никак не догадывался, что быстроногие аммы всего за полчаса утащили меня чуть ли не за три десятка километров — через джунгли и непролазные топи. Да, бегают они здорово! Не все, конечно, есть среди них и такие, что и по ровному месту передвигаются с трудом… Но об этом после.
Ждать долго не пришлось. В пещеру вошел часовой и жестами приказал мне выходить. Не очень-то хотелось выступать в роли покорного пленника, но пистолета у меня уже не было, а страж недвусмысленно подталкивал копьем. Да и любопытство разбирало: надо же узнать, ради чего меня похитили! А если дело обернется худо — что ж, постараюсь продать жизнь подороже…
Когда глаза немного привыкли к свету, я осмотрелся. Пещера, из которой мы вышли, была прорыта в крутом обрыве, который бесконечной стеной тянулся вдоль берега неширокой речки. И, насколько хватал глаз, во всю длину обрыва виднелись черные дыры таких же пещер. Целый городок! Выше поднимался густо заросший кустарником склон горы, ее антрацитовая вершина еле виднелась в жарком мареве. У самых ног начинался пологий песчаный откос — такой превосходный пляж в последний раз я видел у себя на родине, во Флориде. Дьявольски захотелось искупаться: и жара неимоверная, и речка к себе так и манит. Но об этом нечего было и мечтать. «В моем положении не до водных процедур, — подумал я, — унести бы ноги…»
Весь берег был усеян рослыми фигурами туземцев. Держались они на почтительном расстоянии, и лица различить не удавалось. Но по внешности они, очевидно, не отличались от того первого, увиденного мною. Единственная разница — почти ни у кого не было одежды. Мужчины, женщины, дети — все стояли молча. И вдруг раздался чей-то гортанный крик, и толпа разом повалилась на песок.
Я подумал, что почести оказывают мне и приободрился. Хоть доставили меня сюда и не совсем вежливо, но все равно я остаюсь для них богом, которому надо поклоняться. Но тут же пришлось испытать разочарование: кланялись не мне. Откуда-то сверху появилась процессия, вдруг напомнившая мне какой-то полузабытый восточный фильм на историческую тему. Впереди важно вышагивали стражи с копьями, за ними — четверо носильщиков громадного роста и устрашающего вида. Тащили они пестро украшенное диковинными цветами сооружение, на котором неподвижно восседал худой высокий старик. Нетрудно было догадаться, что это важная птица. И действительно, считался он у этого народа кем-то вроде Верховного Жреца и властью обладал неограниченной.
Не слезая со своих носилок, старик обратился ко мне с длинной речью, из которой я, разумеется, ничего не понял. Удивил тон — надменный и вроде бы заискивающий. Но земные мерки были тут совершенно неуместны…
Медленным жестом старик предложил мне следовать за ним. И мгновенно появились, точно из-под земли, еще четверо носильщиков. Меня довольно бесцеремонно усадили на мягкий помост и понесли. Сопротивляться я не стал. Во-первых, бесполезно, а во-вторых, разбирало любопытство. Чего они все-таки хотят от меня? Может быть, заболел какой-нибудь местный царек и я должен его излечить? Или от бога потребуют помощь в войне с враждебным племенем? Хотя вряд ли — они успели убедиться, что я далеко не всемогущ.
Занятый такими мыслями, я не заметил, как мы очутились в густых зарослях. По напряженной осторожности, с которой стали двигаться носильщики, я понял, что дорога полна опасностей. Потом нам удалось узнать: именно в этих местах погибли те трое, что решили проникнуть в тайны Племени. Сработала какая-то из многочисленных ловушек, которые расставлены на всем пути в Долину Счастья.
Наверное, с полчаса пробирались мы в гору. Наконец заросли кончились, и перед моими глазами открылся райский уголок: веселые рощи, поляны с шелковистой травой, звонкий ручей. Идиллия! И чем дальше мы шли, тем живописнее становился пейзаж. Навевал он праздные мысли, желание прилечь, отдохнуть от всех забот. И я как-то не особенно удивился, когда увидел, что среди кустов лениво бродят пары, откуда-то со стороны доносится визгливый смех.
Мы остановились, и меня — опять-таки не очень любезно попросили слезть. Старик тоже встал на ноги, и носильщики мигом исчезли. Стражи с копьями отстали еще раньше, едва мы попали в долину. Наверное, решил я, это место предназначено для аристократов. И поэтому с особым любопытством принялся разглядывать тех, кто мало-помалу стал собираться вокруг нас.
Не могу сказать, что я человек робкого десятка. Профессия космонавта приучила меня к опасности, к всевозможным неожиданностям. Но, когда я присмотрелся к этим туземцам, честное слово, мне стало страшно. Нет, дело не в том, что они показались мне безобразными. Критерии красоты не универсальны, и то, что нам кажется уродливым, у иных существ может считаться верхом изящества. Вполне вероятно, что местные ценители прекрасного испытывают благоговейный трепет при виде голых меднокожих тел, что им нравятся собственные длинные волосатые руки и жесткая щетина на загривке. Но меня поразили выражения их лиц, в которых было так много человеческого. И человеческого в самом худшем смысле слова. Казалось, на этих физиономиях лежит печать всех мыслимых и немыслимых пороков. И если бы мне вдруг захотелось изобразить на бумаге символы низменных страстей, натура была перед глазами. Пещерные жители на берегу по сравнению с ними выглядели красавцами. Я вдруг вспомнил постановку «Фауста» в Нью-Йоркском театре: в сцене Вальпургиевой ночи участвовали подобные страшилища. Пожалуй, они были даже посимпатичнее…
