— Эй, сестренка, пойдем со мной. Надо нам найти укрытие. А то вдруг еще кто объявится.
Она, тяжело дыша и опираясь на его плечо, поднялась на ноги и захромала вверх по лестнице к разрушенным воротам. Судя по средиземноморским чертам, она была, несомненно, из местных жителей. Изголодалась очень. Лоринда и Кристиан помогли ей добраться до портика Парфенона. Внутри, за разбитыми створками, было темно и пусто, ничего, кроме мусора. Кристиан решил, что, если надо, тут можно обороняться.
Вдруг его осенило. Обругав себя нехорошим словом, он вернулся и подобрал оружие врага, а когда опять поднялся к Парфенону, Лоринда сидела рядом с женщиной-гречанкой, обняв ее за плечи, чтобы успокоить.
— Ну, милая, не бойся. Ты с нами в безопасности. Мы о тебе позаботимся.
Та подняла большие темные глаза.
— Кто… вы?.. Ангелы небесные? — прошептала она.
— Нет, мы всего лишь смертные люди, — сквозь слезы ответила Лоринда. Это не совсем правда, подумал Кристиан; впрочем, что еще она могла сказать? — Мы даже не знаем, как тебя зовут.
— Я… Зоя… Комненайна…
— У тебя внутри все пересохло, я слышу по голосу. — Лоринда отвернулась в сторону и шевельнула губами в беззвучной команде. На полу появился запотевший кувшин, — Выпей воды.
Зоя не заметила, что произошло чудо. Она схватила посудину и в несколько глотков осушила ее. Закончив, поставила на место и сказала «спасибо» — ее тон был вял, но в нем чувствовались сила и ум.
— Кто это за тобой гнался? — спросил Кристиан. Она села, подтянув колени к подбородку и обхватив их, глядя прямо перед собой, и ответила голосом мертвой:
— Флемский солдат. Они вломились к нам в дом. У меня на глазах зарезали отца. Всё смеялись и смеялись. Я убежала через задний ход на улицу. Хотела спрятаться в Акрополе. Туда теперь никто не ходит. А этот меня увидел и захотел поймать. Наверное, убил бы, когда закончил. Лучше так, чем если бы он забрал меня к себе.
Лоринда кивнула.
— Оккупанты, — произнесла она так же безжизненно. — Захватили город и теперь грабят его.
Кристиан ударил прикладом о камень:
— И Гея позволяет, чтобы это происходило?.. Лоринда посмотрела ему в глаза. Умоляюще.
— Так ей приходится. Надо, чтобы у людей была свобода воли. Иначе получится, что они всего лишь марионетки.
— Но как же они до такого докатились?! — воскликнул Кристиан. — Объясни!
Амулет ответил (или оба амулета ответили разом) тем же безличным тоном, что и прежде:
— В античную эпоху появился научный метод. Вместе с развитием торговли и географическими открытиями это привело к промышленной революции и возникновению демократии парламентского типа. Однако ни в науке, ни в промышленности прогресс не зашел в среднем дальше уровня, эквивалентного вашему восемнадцатому столетию. Неразумная политика правительства в социальной и налоговой сферах вызвала упадок общества, диктатуру и постоянные вооруженные конфликты.
— Звучит знакомо, — оскалился Кристиан.
— Об этом говорил в нашем восемнадцатом веке Александр Тайтлер, — сбивчиво пробормотала Лоринда. — Любая республика гибнет в момент, когда большинство ее граждан обнаружат, что могут проголосовать за получение ими крупного куша от общественного достояния. — А громче добавила: — Кристиан, они всего лишь люди.
Зоя сжалась в комочек, горе обступило ее.
— Вы слишком упрощаете, — заметил амулет. — Однако здесь не урок истории. Продолжая схематическое изложение событий, скажу, что неизбежным образом информация технического характера попала в руки воинственных варваров Северной Европы и Западной Азии. Если у вас возникнет вопрос, почему их существование было позволено, прошу вас обратить внимание на то, что ситуация, когда население сосредоточено в прибрежной полосе внутреннего моря, не является адекватной моделью какого-либо возможного материального мира. Истощенные социумы Юга не были способны ни изменить характер варваров, ни уничтожить их, ни, в конце концов, сдержать их натиск. Типичным срезом результатов эксперимента является то, что вы наблюдаете в настоящий момент.
— Темные века, — произнес Кристиан. — А что будет потом? Какая цивилизация возникнет?
— Никакая. Спустя год внутреннего времени последовательность будет прервана.
— А? — не понял он. — Этот мир будет уничтожен?
— Нет. Программа остановится. Эмуляция прекратится.
— Боже мой! И миллионы людей, столь же реальных, как я…
Лоринда вскочила и вытянула руки к грязному небу.
— Неужели, — воскликнула она, — неужели Гея знает, что жизнь здесь никогда не изменилась бы к лучшему?!
— Нет, — ответил голос в их сознании. — Несомненно, потенциал дальнейшего прогресса существует. Однако вы забываете о том, что возможности Геи велики, но не безграничны. Чем больше внимания она уделяет подробностям и длительности какой-либо одной истории, тем меньше его остается на другие. Вероятность того, что дальнейшее развитие данной последовательности приведет к возникновению подлинно новой формы общества, слишком мала,
Лоринда медленно кивнула:
— Я понимаю.
— А я — нет, — отрезал Кристиан. — Вижу только, что Гея бесчеловечна.
Лоринда покачала головой и положила ладонь поверх его руки:
— Нет. Она сверхчеловечна. Ведь первые искусственные интеллекты создали мы. — Помолчала немного и добавила: — Гея не жестока. Жестока подчас Вселенная, а она создана не Геей. Гея ищет чего-то лучшего, чем способна дать слепая случайность.
— Может быть. — Кристиан посмотрел на Зою. — Слушай, с бедняжкой надо что-то делать. Наплевать, что мы изменим историю. Все равно она скоро кончится.
Лоринда сглотнула, вытерла глаза и сказала в никуда:
— Дай ей прожить последний год спокойно. Пожалуйста!
У двери появилось несколько предметов.
— Это продукты, вино и чистая вода, — произнес неслышный голос. — Посоветуйте ей, когда стемнеет, вернуться в город, найти нескольких друзей и привести их сюда. Прячась в этих руинах, небольшая группа может продержаться до тех пор, пока захватчики не двинутся дальше.
— Большего Зоя не стоит? — горько спросил Кристиан.
— Хотите продолжить исследование?
— Нет, черт возьми!
— Я тоже не хочу, — сказала Лоринда. — Когда мы сделаем для несчастной девушки все, что сможем, перенеси нас домой.
В Англии царил мир. Пухлые белые облака громоздились друг на друга; лучи солнца подкрашивали их голубым. Слева от дорожки распустились на золотеющем к жатве поле алые маки. Справа тянулось зеленое пастбище. Под раскидистым дубом дремали коровы. Мужчина и женщина ехали верхом бок о бок. Копыта лошадей мягко стучали о землю, поскрипывала кожаная сбруя, сладкий запах конского пота мешался с едким ароматом трав. Свиристел дрозд.
