На старте стоит огромный космический корабль. В его сверкающем стальном корпусе отражается холодная голубизна безоблачного январского неба.
«…В эту минуту внимание всей Японии, или даже, правильнее сказать, всего мира, приковано к нашему кораблю, названному нежным именем „Кагуя-18“.[9] Закончен последний технический осмотр корабля. Он готов к старту. Старт произойдет через пять минут. Всего через пять минут…»
Взволнованный голос диктора. Последние члены наземной команды отъезжают от корабля на машинах. Вот он остается совершенно один на взлетной площадке.
Телекамера показывает огромный космодром Бебуура, покрытый мелким белым песком. Вдали чернеют сосновые рощи.
«…Следите за антенной над зданием главной диспетчерской, расположенной в трехстах метрах от корабля. Она соединена с электронно-счетным мозгом подземного контрольного пункта и передает распоряжения электронно-счетному мозгу корабля. Аппараты отсчитывают секунды, оставшиеся до старта. Траектория полета откорректирована. Простым глазом невозможно уследить за изменениями в положении корабля на взлетной площадке, которые дают ему возможность точно лечь на курс и совершить посадку на Луне в заданном месте.
Такую точность обеспечивают тончайшие приборы — создание человеческих рук и разума. Сам корабль, величественно ожидающий старта, — вершина вдохновенной человеческой мысли. Впрочем, слова здесь неуместны. Я умолкаю. Смотрите сами. Стальной корпус отражает холодную, прозрачную голубизну атмосферы, которая через мгновение будет взорвана. О, смотрите, смотрите! Со стороны диспетчерского пункта мчится открытая машина с сегодняшним нашим героем, командиром корабля Кидой…»
— Ну и наболтал диктор! А сказал, что будет молчать, — усмехнулся Вадзи.
— Ничего не поделаешь, такая у него работа. Здесь важно, каким тоном он говорит, — побольше возбуждения, побольше восторга, а то зрителям будет скучно, — с горькой иронией отозвался Хира.
Фукэ напряженно смотрел на экран. Машина с Кидой приближалась. Давненько он его не видел.
Командир корабля Кида стоял в открытой машине и махал рукой в сторону телекамеры. Он хорошо усвоил, как должен держаться герой. Обаятельная улыбка. Белоснежные зубы великолепно контрастируют со смуглой, обветренной кожей. Волевой лоб, квадратные челюсти. Наверно, ему аплодируют тысячи зрителей, которые сейчас не попали на экран телевизора.
Фукэ увидел Акиру. Она стояла рядом с мужем. Нисколько не изменилась за десять лет. Все так же хороша. Правда, расстояние большое, да и телекамера не может передать всех мелочей. Акира скромно улыбалась и прижимала к груди руку. Время от времени ее пальцы делали слабое, изящное движение — короткий плавный взмах: так она приветствовала восторженных почитателей мужа. Во всей ее фигуре чувствовалась гордость и удовлетворение.
Когда их машина подъехала к кораблю, Кида театрально обнял Акиру, поцеловал ее, улыбнулся прямо в камеру, еще раз помахал рукой и исчез в кабине лифта.
Машина с Акирой отъехала от корабля. Диктор, очевидно, едва дождался этого момента. Из репродуктора снова хлынул поток патетических возгласов.
Кабина лифта вернулась на землю. Теперь на фоне неба рисовался только нос корабля, горделиво и торжественно устремленный ввысь.
«…До старта остается одна минута. Дорогие зрители, мне нечего больше вам сказать. Наконец-то и наша отечественная астронавтика достигла небывалых высот. Теперь мы посылаем корабли в великую звездную пустоту, словно в соседние страны. Все вы видели командира Киду. Он полон уверенности и энергии, полон гордости за порученную ему миссию… Он отважнейший из отважных… Сильнейший из сильнейших… До старта осталось тридцать секунд…»
В это мгновение подводную лодку наполнил гул, словно от землетрясения.
— Черт возьми! — воскликнул Вадзи. — Неужели у них что-то забарахлило? Обидно! В момент старта…
Фукэ прервал его:
— Наблюдать за приборами! Приготовиться к аварийному погружению! Затопить боковые отсеки! Поворот на шестнадцать румбов! Выходим на середину бухты и погружаемся на полную глубину!
Еще не поняв, что произошло, рулевой и механик четко выполнили приказ. Их руки забегали по пульту управления.
Началась сильная бортовая качка.
Патрульная подводная лодка развернулась и, разрезая волны, вышла на середину бухты. Началось погружение.
— Я «Хамелеон», я «Хамелеон»… Вызываю штаб, вызываю штаб… Я «Хамелеон»… Перехожу на прием… — говорил Фукэ в трубку.
— Я штаб, я штаб… Вас слышу. Перехожу на прием…
— Я «Хамелеон». Минуту назад было сильное сотрясение и гул. Осциллограф вычерчивает пляшущие кривые. Предполагаю, что поблизости произошло сильное подводное землетрясение. «Хамелеон» идет на аварийное погружение, чтобы избежать возможного цунами. Жду ваших распоряжений.
— Я штаб, я штаб… Вас понял. Буду выяснять обстановку. Устанавливаю связь с метеостанцией. Желаю удачи. Перехожу на прием.
— Я «Хамелеон». Продолжаю погружение. Веду наблюдение за плотиной. Буду держать связь со штабом. Прошу наблюдать за «Хамелеоном». Все.
— Я штаб. Вас понял.
Море на телеэкране быстро темнело. Исчезла яркая желтизна, потом зелень. И корпус корабля потерял свой алый цвет: стал желтым, потом зеленым.
— Так я и знал! — нервным, хриплым голосом пробормотал механик Хира.
Вадзи молчал.
Приборы показывали рельеф дна, отсчитывали метры. До подводного грунта осталось всего восемь-десять метров. Море здесь было мелким, дно неровным. Погружаться больше чем на пятьдесят метров было опасно.
Удастся ли на малой глубине устоять против сильного цунами? Кто знает? Таких случаев еще не бывало.
Репитер балансомера фиксировал бортовую и килевую качку. Кажется, лодку заносило влево. Это свидетельствовало об изменении в движении воды. Сейчас было время прилива, следовательно, течение должно идти в сторону плотины. А на самом деле начался тот самый отлив, который свидетельствует о приближении большого цунами. Ошибки быть не могло. Надвигался цунами. Страшный цунами!
Эта мысль кольнула Фукэ в самое сердце. Но он ничего не сказал. Его ребята и сами чувствуют серьезность положения. И опасность тоже чувствуют. Но не положено командиру раньше времени бить тревогу.
Фукэ спокойно сказал:
— Цунами такая штука, что только верхние слои воды будоражит. Конечно, для обычных кораблей это большая опасность. А для нас, на подлодке, это все равно что для них легкий ветерок. Остановимся на глубине шестьдесят метров и посмотрим, как и что.
