— Можем ли мы как-то помочь? — справился я.
— Это вовсе не обязательно, — уверила она меня. — Вам лучше отдохнуть.
Вечно она пыталась заставить меня спать. Потом я рассудил, что ожидание само по себе беспокойное занятие, к тому же малоприятное, если смотреть, как за окнами извиваются червяки. Я выбрался из кабины и поплелся в хвост нашей машины.
Нисрин-673 проснулся, как только мы остановились. Он так повернулся на полке, что его ноги свисали под углом в сорок пять градусов. Но вид у него был несчастный. Он спросил, что случилось, и я вкратце рассказал ему. На свою лежанку я не полез, а устроился в узком проходе между двумя навесными полками, выбрав самое удобное в данном случае место.
— Как рука? — поинтересовался я.
— Наследница выправила ее, — ответил он. — Ушиб при падении, но, думаю, без дальнейших неприятностей.
Как и все тетраксы, считавшие себя расой, исполненной достоинства, он легко относился к собственным страданиям.
— Кажется, нашлась часть головоломки, — сообщил я. Он не понял. Видимо, то соответствие на пароле, которым я перевел слово «головоломка», было неполным. Тогда я рассказал ему свой сон. Урания была занята, но Клио все равно услышит.
— Что бы они ни ввели в мой мозг, — сказал я напоследок, — оно старается сообщить нам, что нас подстерегает и как с этим справиться. Сравнивая его поведение с программой в мозгу Тульяра, могу предположить, что мы на стороне гуманных сил, то есть добрых. Хотелось бы только понять, чему оно старается меня научить. Что такое противожизнь? Вы биолог — что это значит, на ваш взгляд.
Он был тетронец-биолог, что означало уклончивые ответы, если вопрос требовал догадок и размышлений. Но готов поспорить — мой рассказ его заинтересовал.
— Простейшее предположение, — осторожно начал он. — Можно допустить, что некая сущность имеет те же характеристики, что и системы жизни, основанные на ДНК, — развитие, самовоспроизведение, эволюционирование и так далее, но основа другого химического толка. Если ее основная молекулярная система имеет другую углеродную цепь, эта другая система вступает в борьбу с ДНК за жизненно важные элементы: углерод, кислород, водород и азот. Тогда макромир типа Асгарда становится Ковчегом и крепостью в войне между ДНК-жизнью и Икс-жизнью за власть во Вселенной. Первая запрограммирована на сбор и сохранение форм ДНК, на завоевание миров, где существуют пригодные для жизни условия. Но существуют миры, полные второй жизнью, управляемые Икс-гуманоидами, Икс-компьютерными сущностями, которые пытаются сделать то же самое. И каждая сторона пытается вытеснить другую.
— Какие у нас возможности выбора?
— Эти антижизненные сущности, очевидно, не в состоянии воспроизводить зеркальное отображение форм, созданных ДНК. Вероятно, только ДНК создает деревья, насекомых, гуманоидов…, а жизнь, основанная на других молекулах, создает иные формы. Не исключено, что она не создает форм метазойской эры как таковых — или нечто не больше бактерии. Но и это не объясняет присутствия враждебных программ на Асгарде. Может быть, эволюция сущностей антижизни включает вовсе не углерод и начинает вторгаться в нашу жизнь лишь тогда, когда возникают мыслящие машины с силиконовой основой мозга.
— А из-за чего разгорелась война? Какова цель всех этих миров?
— Собирать и разбрасывать, как вы и предположили. Захватчики Асгарда ничего не имеют против органических обитателей миров и рады оставить их в покое. Они могут вступать в соревнование, противоречие — и в войну — только с программами и компьютерным разумом. Тогда можно будет объяснить, почему наш вид не был уничтожен или серьезно поврежден при попытках истоми исследовать внутреннее виртуальное пространство Асгарда, хотя на это последовала бурная реакция.
Я обдумал оба варианта. У них были свои привлекательные стороны. Я не мог отдать предпочтение тому или иному. Не исключено, что существуют именно эти две возможности.
— А другие? — спросил я Нисрина.
— Размышления, — парировал он, — предполагают неопределенность. Все вероятно.
— Расскажите, — попросил я.
— Это вне моей компетенции.
— Не думаю, что сейчас подходящее время скромничать. Те, что остались на Тетре, никогда не узнают. Ведите себя раскованно.
— В таком случае, — сдался он, — мы можем расширить возможности догадок предположить, что конкуренция становится все более жесткой. Допустим, что псевдожизнь основана на иных химических элементах, нежели углерод. Если не сдерживать воображение, можно наделить признаками органической материи воспроизводством, развитием, контролем за окружающей средой — других существ, отличных от скопления атомов и молекул. Давайте допустим такую возможность и порассуждаем о системах квазижизни и интеллекте на податомном уровне. Или даже на уровне пространства как такового. Вы знаете, что, если бы основные физические постоянные имели значения, отличные от своих нынешних, наша форма жизни прекратила бы свое существование. Не исключено, что сами эти характеристики допускают возможность манипуляций с ними — но на это наше воображение не распространяется. Я, со своей стороны, не в состоянии больше строить предположений.
Тут я припомнил, что в моем сне было упоминание о недостаточной силе воображения, невозможности постичь суть вещей. Может быть, это и было причиной. И любая история, придуманная мной или Нисрином, — ложная, по той простой причине, что мы пытаемся придать ей смысл, а действительность не признает его. Вероятно, ответ столь необычен, что мы даже не способны сформулировать его. Мы, но отнюдь не премудрая личность из компьютера. Или у тех, кто ведет эту гротескную войну, собственные, для нас непонятные причины? Или Девятка так примитивна и тупа, что представляет лишь пушечное мясо в конфликте, который так же мало касается ее, как и нас.
В памяти снова возникло окончание сна. Некое призрачное понимание пыталось стать реальным, тихо и незаметно, как биокопия в моем мозгу пыталась помочь мне найти ответы на мои «как» и «почему».
Все это я тщился объяснить Нисрину — рассказать ему о подоплеке греческих и скандинавских мифов, чтобы спросить у него, какие сны видел бедняга Тульяр и с чем в мифологии тетраксов можно соотнести мои переживания.
— У нас псе обстоит по-другому, — ответил он. — Ваша нынешняя культура лоскутное одеяло, составленное из преданий разных племен, говорящих на разных языках и мыслящих по-разному, рассеянных по Земле еще до изобретения земледелия, до поселений. Вся ваша история строится на идее небольшого племени, окруженного чужаками… врагами.
