— Мне… нехорошо. — Рыбий рот широко раскрылся, глотая воздух. — С-с-с… Трудно… говорить.
— Само собой… Теперь рассказывайте: не торопясь, обо всем и по порядку. До зоны планетарного диспетчера еще час хода. Может, даже два.
4
Хотя от орбиты, где остался люггер и риванский корабль, до поверхности Тлинтора не меньше ста тысяч миль, мы отстали от капитанского катера минут на десять, самое большее. Его превосходительство с начальником порта уже поздравляли друг друга, но при виде нас капитанские глаза, и без того весьма выпуклые, едва не скатились вниз по чешуйчатым щекам.
— Быть может, вы просто забыли упомянуть, что капитану Дейнджеру и мне полагается десятая часть призовой суммы? — кротко поинтересовался Фша-Фша, когда нас представили.
— Нелепая ложь! — возмутился достойный командир, но замолчал, когда Фша-Фша извлек диктофон установленного образца, принимаемый любым судом Косы в качестве вещественного доказательства.
Последовала сцена, какую уставы, регулирующие отношения командира и экипажа, не предусматривают, но отпереться капитан уже не мог.
Чуть позже, в четырехкомнатном номере, снятом в ознаменование победы и ради заслуженного отдыха — такое мы могли себе позволить, — Фша-Фша небрежно заметил:
— Кстати, Дейнджер, я тут подобрал небольшой сувенир на риванском корыте…
Повозившись с чемоданом из кожи г'рунта, где он хранил личные вещи, Фша-Фша вытащил небольшой сверток, тут же раскрывшийся в паутину черных ремешков с круглой коробочкой в центре.
— Я попробовал — работает! — Голос Фша-Фша звучал, как у мальчишки, которому надо похвастаться новым велосипедом. — Просто прелесть! Персональный силовой щит. Надевается под одежду — генерирует непробиваемое поле!
— Отличная штука! — похвалил я, отстегивая клапан внизу собственной сумки. — А мне вот эта безделушка понравилась…
Извлеченное на свет божий, блеснуло бриллиантовым блеском узенькое ожерелье — мне как раз впору.
— Прелесть… — Фша-Фша едва не пожал плечами. — Зато моя шлейка такая легкая! Стоит надеть — через пять минут забудешь…
— Оно не просто прелесть, — оборвал я похвальбу. — На самом деле это умножитель восприятия. То есть понижает порог восприятия для зрения, слуха и осязания.
— Обыграли нашего карася, кто бы мог подумать, — сказал Фша-Фша после того, как мы опробовали оба сувенира. — Сам виноват — не надо было баловаться со снотворным.
Призовая комиссия морочила нам голову целый месяц, но в конце концов пришлось опубликовать протокол оценки и рассчитаться: не задерживать же выплату команде из сорока тлинториан? Нам с Фша-Фша досталось больше, чем космический волк может заработать за целую жизнь.
В тот же день мы перелетели на Грикс — мир в большой системе из двадцати семи планет, заселенный людьми, всего в половине светового года от Тлинтора. Задерживаться на Тлинторе с деньгами почему-то не хотелось. На Гриксе мы наконец решили купить собственный корабль: маленький и очень, очень быстрый. Как-никак впереди еще более двух тысяч световых лет…
Вообще на Гриксе можно купить все, что угодно, — в особенности если вам нужен звездолет. Корабли здесь строят сто тысяч лет, со времен еще до Падения. Кстати, именно развал галактической империи дал возможность малоизвестному племени людей распространиться по всей Галактике.
Некоторое время мы присматривались и приценивались: корабли только что со стапеля; корабли в отличном состоянии, совсем как новые; корабли, переменившие двух, трех и более владельцев… Мы осматривали корпуса, лазали по машинным отделениям — можно сказать, пинали покрышки каждого рыдвана на каждой верфи города — и к исходу двух недель так ничего и не решили. Вечером последнего дня нам захотелось посидеть за столиком в саду при нашей гостинице, под фонариками, свисающими с ветвей дерева Гео. Вино притупляет горечь разочарования…
— Все это новье — ширпотреб с конвейера, — кривился Фша-Фша. — Не то что в старые добрые времена.
— Так старая постройка, она ведь — тоже… — возразил я. — Строили, понятно, на века — только при тогдашних скоростях иначе нельзя было.
— Что по средствам, того не надо, — подытожил Фша-Фша. — А чего хочется, не можем себе позволить.
— Если вас, джентльмены, обычный товар не устраивает, — подал голос хозяин гостиницы, наливая нам вина в кувшин, — знаете, у меня есть дядя… Славный старикан, любит рассказывать о прежних временах — ему сейчас больше трехсот лет. Но даже сейчас не чуждается коммерции — у него на заднем дворе есть одна старая посудина; может статься, как раз то, в чем вы, джентльмены, нуждаетесь — если немного отремонтировать…
Не без труда остановив поток хозяйского красноречия, мы выяснили, где тот задний двор, куда и отправились, прикончив кувшин. Дядина торговая площадка выглядела вполне обыкновенно: сорняки выше человеческого роста и офис, переделанный из спасательной шлюпки. В дюзах росли цветы, аккуратно высаженные в глиняные горшочки, а иллюминаторы неярко светились. Мы принялись стучать в крышку люка и не отставали, пока наружу не высунулся горбун с розовой лысиной и лицом, как у морской черепахи. Узнав, что нам надо и кто нас прислал, горбун, кудахча и потирая руки, объявил, что мы попали наконец в нужное место. К этому времени мы уже раскаивались в собственном легковерии. Будет как всегда: металлолом такой древний, что даже нержавеющую сталь проело до дыр… Так или иначе, мы последовали за стариком мимо пирамид устаревших узлов и деталей, покоробленных листов обшивки, по лабиринту аэродинамических плоскостей прямо в заросли, где Красная Шапочка вполне могла бы спрятаться от Серого Волка.
— Если бы вы, джентльмены, оттянули в сторону эти вот стебли проволочной лианы… — вздохнул старикан.
Фша-Фша открыл было рот, чтобы отказаться, но я уже тянул в сторону плющ на стеблях в палец толщиной — из чистого любопытства. Скоро в зеленой полутьме тускло блеснул изогнутый лист обшивки; вдвоем мы скоро освободили корму корабля, имя которому — воплощенная элегантность.
— Его построил сам Сандзио, — объяснил старик. — Видите? — Он показал на эмблему, даже сегодня сверкавшую, как драгоценный камень, на тусклом металле.
Фша-Фша провел рукой по изгибу борта, оценил красоту обводов… Наши глаза встретились.
— Сколько? — спросил я.
— Вы его отремонтируете, приведете в порядок, — негромко сказал хозяин. — Вы не разрежете его на металлолом, не сделаете из него буксир — таскать астероиды?
— Нет, сэр!.. — крикнули мы хором, очень громко.
— Вы мне нравитесь, ребята, — кивнул старик. — Я бы не продал его кому попало. Забирайте — он ваш.
