Стряхнув кровь, черными каплями повисшую на острие кинжала, я ринулся на помощь изнемогающему в борьбе Осипову. Бежать было на удивление трудно. Уплотнившийся воздух тяжелой периной давил на грудь. Движения казались замедленными и нечеткими. Солнце висело в небе тусклым бесцветным кругом.
Третьего оборотня я практически располовинил.
Последнего немного замешкавшегося ликантропа, воспользовавшись моментом, насадил на меч Осипов. Бессильно суча в воздухе лапами, тварь кубарем покатилась по земле. Царапнул стены домов жалобный предсмертный вой.
И в тот же миг будто щелкнул невидимый выключатель и мир снова наполнился красками. Отбрасывая длинные тени, скользнули по двору лучи заходящего солнца. Редкие пучки пробивавшейся в трещины асфальта травы налились зеленью. Блеснули матовой усталостью оконные стекла брошенных домов, отразились во взгляде Димки Осипова, смотрящего на меня в упор.
Бессильно хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыбина, я медленно шагнул ему навстречу, намереваясь похвалить, похлопать по плечу, поздравить с первым убитым оборотнем — самым опасным представителем нечисти в нашей климатической полосе.
И остановился, когда Осипов попятился, заученно вскидывая меч.
— Ты… чего?
— Я понял… Я понял, откуда шла та тьма… — Димка тоже тяжело дышал. По его круглому лицу катились крупные капли пота, побелевшие губы подрагивали, но взгляд был холоден и тверд. — Это ты! Все ты!
Я медленно опустил голову, глядя на кинжал, пылающий в моей руке невидимым черным светом. Маленький кусочек бесконечной ночи. Крупинка прорвавшегося на землю Ада. Невидимые волны тьмы, безразличные ко всему мертвому и жаждущие обладать живым, вяло колыхались вокруг источающего неземной холод лезвия.
— Теперь я понимаю, почему тебя ищут. Ты… Ты во тьме!
— Я не во тьме, — спокойно возразил я, вытирая заляпанный густой темной кровью кинжал о взлохмаченный бок уткнувшегося носом в землю оборотня. — Просто тьма со мной.
— Какая разница?
— Большая. Если бы не эта тьма, ты сейчас был бы уже мертв. Да и я, вполне возможно, тоже… Или, по-твоему, спасти жизни двух человек — это тоже тьма?
Осипов промолчал, неприязненно наблюдая за тем, как я аккуратно пристраиваю за поясом вновь обернутый тряпкой кинжал. Тьма, мягким облаком клубящаяся вокруг, медленно отступала, будто потерявшая всякий цвет тряпица и в самом деле обладала способностями сдержать ее поступь.
— Меч, кстати, можешь убрать. Я с тобой драться не собираюсь.
Странно, но Осипов подчинился. Забросил оружие за спину.
— Зачем ты взял его? — вдруг спросил он. — Ты же теперь меченый. На тебе печать нижнего мира.
— Знаю, — коротко ответил я. — Прекрасно знаю.
— Так зачем?..
— Надо было, — отрезал я. — А теперь пошли отсюда, пока еще кто-нибудь не нагрянул. Этих, кстати, — я мотнул головой в сторону оборотней, бесформенными грудами мяса и шерсти лежащих на асфальте, — можешь записать на свой счет.
— Но… их ведь ты убил.
— И что с того? — иронически вопросил я, высовываясь из-за угла и оглядывая пустую улицу. — Премия за героический подвиг в свете последних событий мне все равно не светит. А слава мне до лампочки… Скажи, есть в вашей группе парни, один на один встречавшиеся с оборотнем?
— Нет…
— Ну вот. А ты сразу с двумя одновременно дрался.
— Но ведь я не победил.
— Первое правило мертвых земель помнишь? Кто выжил, тот и победил. Ты выжил, значит, и победил тоже ты.
Некоторое время мы шли молча. Потом Осипов спросил:
— Куда мы идем?
Я спокойно пожал плечами.
— Ты идешь в город. А я тебя провожаю.
— Зачем?
— Зачем ты идешь в город?
— Нет. Зачем ты меня провожаешь? Я усмехнулся краешком рта, продолжая обшаривать глазами заваленный ржавыми машинами проспект.
— Увидишь…
К тому месту, где всего несколько минут назад бойцы городской армии беспощадно расстреляли три десятка пошедших на приступ мертвяков, мы вышли минут через пять. Как я и ожидал, там уже стояла машина. Рядом ходил какой-то мужик в рваной майке, придирчиво осматривая оставшиеся после боя трупы и награждая пинками особо активно шевелящиеся тела. Рядом, прислонившись к обшитой металлическими листами кабине грузовика, стоял парень из Управления. Вовкой его, кажется, звали. К близкому знакомства с ним я не стремился, но пару раз до этого встречал его в нашей конторе. И в принципе он мог бы меня узнать… Вот только сейчас ему явно было не до этого — держась за живот, бедняга едва сдерживал рвотные позывы.
Штабист, что с него взять. За городом, наверное, только во время учебки и бывал. Раза два-три. Расчлененных трупов раньше не видел.
И все-таки его присутствие показательно. Это как же занято должно быть Управление и как же велико должно быть желание церкви меня поймать, если на задание гонят даже штабных крыс, годами просиживающих штаны за письменными столами?
Бедный шеф. Мне его даже жалко.
Придержав Осипова за локоть, я остановился примерно в двух кварталах от ворот. И в ответ на недоуменный взгляд усмехнулся:
— Не спеши… Сколько у тебя пачек сухого пайка?
— Три. Но зачем…
Бедняга, он еще ничего не понимал.
— Давай сюда.
Рассовав хрустящие пакеты по карманам, я вновь обратил внимание на неловко переминавшегося с ноги на ногу горе-разведчика.
— Пояс расстегивай… Ну что ты так смотришь? Мне здесь еще черт знает сколько куковать, а тебе в городе он все равно не пригодится. — Я криво улыбнулся и, не сумев удержаться, добавил: — Скажешь шефу, чтобы он тебе мой отдал.
Тяжелый пояс чистильщика, в бесчисленных кармашках которого должны находиться десятки вещей, необходимых для выживания вдали от населенных пунктов, я перекинул через плечо. Потом разберусь, когда будет время.
Надеюсь, Дмитрий Осипов из третьей группы внешней разведки и зачистки, вы хорошо следили за своим снаряжением?
Со стены, прикрывая глаза от солнца, на нас смотрели солдаты… Ерунда, пусть смотрят. Даже если кто из них каким-то чудом меня и узнает, все равно они ничего не сделают. Зона ответственности армии — тридцать метров за периметром, и никто из тех, кто сейчас на меня глядит, не имеет права даже нос высунуть за ворота. А стрелять солдаты не станут.
Конечно, риск все же имеется. Если вояки найдут время прозвониться по инстанциям, дела могут принять оборот весьма неприятный. Болтающихся где-то здесь новичков я, положим, вокруг пальца обвести смогу. Но если шеф перебросит сюда первую или четвертую группы… а он вынужден будет это сделать, если на то будет прямой указ церкви… Время у меня, конечно, пока еще есть — даже лучшие из лучших чистильщики не способны прибыть сюда мгновенно, — но это не значит, что я должен терять это самое время зря.
