Артем влетел в комнату сразу же за мной. Недолго думая, он захлопнул дверь, затем в мгновение ока оказался у окна и задернул шторы. Быстро оглядев комнату, он, наконец, сел.
-- Итак, Артем, я жду объяснений, — я сердито сложила руки на груди и села на табурет.
-- Аня, мы вляпались по самое некуда, — нараспев произнес парень.
-- Ты о чем?
-- О чем я? Ты спрашиваешь, о чем я? Ты что, издеваешься?
-- Я не понимаю…
-- Ну, тогда слушай. С чего же начать? А, пойдем по порядку. Первое. Как ты думаешь, где мы находимся?
-- В закрытом поселке, — ответила я, не понимая, куда клонит друг.
-- Верно, — кивнул Артем. — Причем ключевое слово здесь 'закрытый'. Открой глаза, Аня! Это не просто город. Это тюрьма, понимаешь? Отсюда никто не уезжает, в Пункт 11 попасть можно только с пропуском, и то до шести вечера. Люди здесь заперты, и не на год, не на пять, а навсегда, улавливаешь? Ты видела прохожих? А смотрела им в глаза? А вот они на нас смотрели. Но не с любопытством, как было бы логично. Нет. Они смотрели с жадностью, с завистью. Причем эти чувства настолько сильны, что я удивляюсь, как 'милые люди' не бросились к нам и не разорвали на части!
-- Ты это серьезно?
-- Я что, похож на клоуна?
-- Но Вадим сказал…
-- А ты его больше слушай. Он врет, это же видно. Если здесь, даже очень давно, шли разработки каких-нибудь технологий, где, позволь спросить, заводы или мастерские? Ну, на крайний случай, специализированные здания? Ты видела в городе хоть что-нибудь из перечисленного?
-- Нет, — призналась я.
-- Вот именно, что нет. В Пункте только жилые дома с небольшими исключениями в виде библиотеки, магазина и прочего. И где, по твоему, должны работать все жители городка? В кинотеатре? В милиции? Вся тысяча человек занимает посты в мэрии? На почте?
А ведь правда, в словах Артема есть логика, причем железная, просто пуленепробиваемая. Неужели все это обман?
-- Элитная тюрьма, — подвел итог парень. — Золотая клетка, из которой никогда не выбраться. У тебя есть квартира, семья и просто десятилетия свободного времени. 'Тишина и покой', как говорит Вадим. Тебе не кажется, что этот покой похож на кладбищенский?
Не скажу, что Артем меня напугал, но заставил забеспокоиться, это определенно.
-- И что теперь делать? — спросила я.
-- А ничего.
-- Как?
-- А что мы можем сделать? — Артем развел руками. — Хлопнем в ладоши, плюнем через плечо, оббежим три раза вокруг сосны, и все преобразиться? Тем более, это еще не самая большая проблема на настоящий момент.
-- По-моему, хуже уже быть не может, — хмыкнула я.
-- Сейчас я этот миф развею. В конце концов, нас может и не касаться все, что твориться в Пункте, даже если это самая настоящая тюрьма. Гораздо опаснее другое — в городе нет никакого транспорта. И это приводит ко второй из насущных проблем, а именно, мы не сможем самостоятельно выбраться отсюда, если что-то пойдет не так. И это гораздо неприятнее осознавать, чем то, что Пункт 11 — территория, на которой живут пожизненно заключенные.
-- А единственный автомобиль, на котором мы приехали…
--…уже давно на пути в Москву и явно вне зоны досягаемости, — закончил Артем. — Итак, это был второй пункт. А есть еще третий.
-- Что еще? — Простонала я.
-- Отсутствие средств связи с внешним миром. Телефоны здесь не работают: я сам всю дорогу проверял — сигнал не появился ни в одной точке города. Нас тут могут пытать каленым железом, а мы даже не сможем об этом никуда сообщить. Мало приятного, по-моему, разве нет?
-- Ты прав, — и как же я умудрилась надеть розовые очки, когда ситуация действительно, мягко скажем, щекотливая…
-- Но и это еще не все.
-- Ты смеешься?
-- Нисколько. — Артем потянул на себя прямоугольный пакет и не без труда вытащил книгу, о которой за завтраком говорил Вадим. — Есть еще один факт, пугающий меня куда больше всех предшествующих. Точнее, не факт, а личность.
-- Вадим? — Осторожно спросила я.
-- Именно. Нет, не спорю, сначала моя внимательность была слегка притуплена жизнерадостным радушием хозяина, так что я и сам потерял бдительность, но сегодня утром бизнесмен сам развеял все иллюзии с помощью вот этой книги. Еще раз только убеждаюсь, что посторонние люди никогда и ничего не делают просто так. Во всяком случае, не в нашем мире.
-- Я не вижу ничего плохого в том, что…
-- Открой и слегка пролистай ее, — Артем не дал мне договорить, протянув книгу, держа ее обеими руками.
Темно-коричневый старый фолиант весил не меньше десяти килограммов, я даже чуть не уронила его на пол. Весь корешок был исписан какими-то иероглифами, переливающимися всеми оттенками красного. На обложке бесчисленными тонкими, как паутина, нитями крепилась полусфера из отполированного обсиданово-черного камня. Всю остальную поверхность покрывали незнакомые символы, складывающиеся в странную сложную фигуру. Книга оказалась толщиной в три дюйма и закрывалась кожаными ремешками, богато украшенными непонятными письменами.
Опустив фолиант на стол, я отстегнула ремешки и открыла первую страницу. Как ни странно, слова были написаны по-русски, но язык был немного непривычен для обыденности и отдавал архаичностью.
'Читающему сие слова да откроется тайна великая и могущественная, увести способная разум от пути привычного и тропы проторенной. Пусть использованы будут сие знания во благо и справедливость в мирах ныне существующих и в Коридоре Времени теряющихся. Ибо тайное станет явным, а туман во землю сгинет пред взором мудрого и знающего тайну великую и могущественную. Да будет сие так'.
Огромные алые буквы отчетливо проступали на слегка пожелтевшей бумаге, выведенные трудолюбивой рукой. То, что строчки не были печатными, а писались чернилами, стало понятно сразу же.
Я аккуратно перевернула страницу. На следующем листе изображался уходящий вдаль коридор с рядами зеркал на стенах, расположенных параллельно друг другу.
'Труден путь ступившего в Коридор Времени. Ибо неверный шаг способен выбить жизнь из крепко сложенного тела и увести в просторы неизвестного на время, пока не будут искуплены ошибки прожитых минут.'
-- Это всего-навсего мистическая философия, — прокомментировала я. — Согласна, немного странная, но…
-- Аня, посмотри на меня внимательно. Вадим — сектант. Я не шучу.
-- Да брось, быть такого не может… Или… — я заколебалась.
-- Может, Аня, может. Я не знаю точно, что на уме у Вадима, но то, что ничего хорошего — в этом я абсолютно уверен.
-- Получается…
-- Да ничего нормального не получается, — Артем захлопнул книгу и спрятал ее в пакет. — Послушай, я сразу почувствовал, что во всей этой поездке скрыт огромный капкан. А знаешь, Рептилия молодец: еще ни один начальник так оригинально не избавлялся от своих подчиненных.
