Это прошло мимо нее, зато у нее появилась новая мысль:
— Значит, на этом корабле для меня никого не будет?
— В том-то и дело. Ты сможешь это вынести?
102 Она пожала плечами.
— Подумаешь! Это же всего лишь работа, правда?
Он усмехнулся.
Каждый раз, когда он начинал считать, что все про нее понял, она снова и снова удивляла его. Возможно, интересно будет посмотреть, что из нее сделают другие — даже цимоль.
— Вот видишь? Нас больше — двое против одного. Соглашайся на эту работу, Джимми; просто зажми нос покрепче.
Он вздохнул.
— Да, мамочка.
— Кроме того, тебе ведь придется всего лишь работать с этим парнем. А ты подумай, каково будет этой бедной женщине, которой тоже придется там находиться. На этом корабле будет пахнуть такой древней трагедией, что ты даже, возможно, обнаружишь, что по сравнению с ней твои затруднения — сущие пустяки.
— Это, — ответил он сухо, — именно такая точка зрения, какой я от тебя и ожидал.
Трис Ланкур выглядел и вел себя настолько похоже на себя прежнего, что большую часть времени было очень легко заставить себя поверить, что и в самом деле ничто не изменилось, что в госпиталь он попал из-за какого-то ранения, а теперь вернулся — крепкий, веселый и здоровый.
Да, кое-какие мелочи проскальзывали, мелочи, которые замечаешь лишь потому, что прожил с человеком бок о бок много лет, но на это можно было закрыть глаза. Он больше не курил и не пил сверх меры и не исчезал время от времени в Дистрикте; он стал чуть более аккуратным, чуть более разборчивым, и все в таком роде — мелочи, которые легко не заметить или заставить себя не обращать на них внимания. Если только ты не эмпат.
Любое живое существо, достаточно крупное, чтобы иметь центральную нервную систему, испускает что-то вроде эмоционального излучения — даже если это всего лишь страх и всплеск биохимических реакций, испытываемые жучком, который пытается скрыться от давящего его ботинка. Эмоциональные позывные представителей чужих рас часто бывают причудливыми или сбивающими с толку, некоторые из них невозможно правильно истолковать. Но в отличие от телепатов, которые часто не могут уловить мысленное излучение рас, думающих вне обычных телепатических частотных полос, эмпат способен принять излучение практически любого живого существа в галактике. Для того, кто рожден с этим чутьем, эмпатическое излучение становится частью обычного миропорядка, частью жизни, отличительным признаком любой личности, таким же, как цвет, форма, голос или запах. Существо без такого излучения эмпат воспринимает как жестоко искалеченное, как инвалида без рук и ног. Это может не играть особой роли, но не заметить этого нельзя.
На эмпатическом уровне Трис Ланкур, независимо от того, как он выглядел, был не более живым, чем бортовой компьютер.
Это сразу же поразило Модру, когда она встретила его после выписки из госпиталя. Ее первые робкие слова, обращенные к нему, были из тех, какие прежде ей никогда не приходилось произносить:
— Как… как ты себя чувствуешь?
Он улыбнулся своей прежней улыбкой и пожал плечами:
— Превосходно. Во всяком случае, очень неплохо для мертвеца. Что-то не так? Мне приставили голову задом наперед, или еще что-нибудь?
— Да нет, все в порядке, — ответила она, даже не улыбнувшись его грубоватой по обыкновению шутке, как сделала бы раньше. — Не забывай, я ведь эмпат.
Это напоминание действительно удивило его.
— Хм-м… Ты знаешь, я никогда об этом не думал. До сегодняшнего дня я не понимал, почему Таланты вечно бьются в конвульсиях, когда оказываются рядом с цимолями. Черт побери! Слушай… Мне очень жаль, но я ничего не могу с этим поделать. Я просто не могу излучать радость, грусть, или что там еще тебе хотелось бы. Думаю, тебе придется с этим свыкнуться.
«И не только с этим», — подумала она безрадостно. Проклятье! Все оказалось еще хуже, чем она ожидала, потому что на самом деле он не стал другим. Если бы он двигался по-другому, или разговаривал по-другому, или вел себя по-другому, ей было бы легче, но это был прежний Трис — Трис, утративший что-то важное и очень для нее дорогое, чего ей сильно не хватало.
— Ты знаешь, что с тобой случилось? — спросил его Дарквист.
Трис посерьезнел и кивнул.
— Да, знаю. То есть я не помню этого — у меня провалы там и сям по всей памяти, а после того, как мы убрались из лесного мира, я не помню вообще ничего — но я знаю. Думаю, нам не стоит много говорить об этом. Но над телепатическими делами я никогда раньше не задумывался. Телепатов я еще понимаю, но я почему-то не переносил это на эмпатов. Думаешь, она сможет справиться?
— Не знаю. У нас есть работа, которая дожидалась только твоей выписки. Посмотрим.
— Она ходит к психоаналитику?
— Да, но подозреваю, они хотят, чтобы она продолжала все это только для того, чтобы поняла, что для нее все кончено. Думаю, они хотят, чтобы она ушла; это станет для нее холодным душем, и все же, боюсь, она уйдет. Ведь ты — живая заноза в ее центре вины.
Трис Ланкур слегка улыбнулся и сказал негромко:
— Что ж, возможно, в этом есть и какая-то справедливость.
Глаза-стебельки Дарквиста задрожали, что было равнозначно поднятым бровям, и он на миг задумался, не было ли в этом новом Трисе больше от прежнего Триса и меньше иллюзии, чем им говорили. В конце концов, кто, кроме цимоля и его творцов-Хранителей, знал, каково быть одним из них? Возможно, что цимоли отличались даже друг от друга.
— Ты нашел телепата, который согласился работать со мной? — спросил Трис Дарквиста.
— Да, но здесь есть серьезные оговорки относительно багажа, который мне пришлось взять вместе с ним. Долго рассказывать. Я введу тебя в курс дела по дороге. Завтра вы встретитесь на совещании, и ты поймешь, что я имею в виду, а мы посмотрим, насколько сильно ему захочется сбежать от тебя.
В ту ночь Трис Ланкур не пошел в свою маленькую квартирку, а остался в космопорте. Поскольку тело и какая-то часть мозга у него остались человеческими, ему требовался отдых, но очень непродолжительный по сравнению с обычным человеком, а настоящий сон вообще не был нужен. При необходимости он мог расслаблять все части тела по очереди, очень долгое время обходясь без полноценного отдыха.
Из госпиталя он вышел с небольшим чемоданчиком. Теперь, когда все остальные ушли, он открыл его и осторожно вытащил оттуда две продолговатых серых коробочки. У одной была ручка — это был его портативный аппарат. Со второй он провозился несколько часов, устанавливая ее в своей каюте на «Делателе вдов», и когда закончил, она, надежно замаскированная, оказалась связана со всеми системами корабля, включая системы связи и главный компьютер.
