Павел прикоснулся к сенсору активации двигателя, и мотор запел, с каждой секундой все выше и выше. Крылатая машина покатилась по траве, распугивая кузнечиков и пчел, легко оторвалась от земли и начала набирать высоту. Тяга была приличной – от кресла не оторваться.
– Куда летим? – поинтересовалась Катя спустя минуту, когда самолет перестал набирать высоту и лег на крыло, разворачиваясь.
– Пока никуда. Надо понизить температуру того поля, где вы отдыхали, на два градуса.
– Зачем? – изумилась Катя. – Здесь в ближайшее время зародится ураган? А если воздух охладить – урагана не случится?
Павел пожал плечами – от этого штурвал слегка дернулся, и самолет вздрогнул.
– Я ведь уже объяснял – мы задействуем компенсационные системы. Глобальная компьютерная модель, данные которой постоянно пополняются со спутников наблюдения, выдает целый ряд условий. Соблюдая их, мы получим нужную погоду в нужных точках земного шара. Мотаться вокруг города приходится весь день, да и ночью тоже, хотя ночью дежурства спокойнее.
– Так вы согнали меня с поля, чтобы его заморозить? – спросила Катя. Ей почему-то стало обидно.
– Ну, я мог бы посыпать вас сверху ледяной крошкой. А вы бы потом написали жалобу в службу погоды. Посчитали, что я хулиганю. Мы должны проверить, не попадают ли в зону воздействия наших спецсредств люди.
Самолет вновь оказался над холмом, где несколько минут назад отдыхала Катя. Павел прикоснулся к синему сенсору, и за хвостовыми элеронами потянулся искристый след крупных снежинок. В воздухе снег довольно быстро таял, но все же некоторые крупинки долетали до земли и оседали на траве, чтобы превратиться в рукотворную росу спустя несколько минут.
Над приборной доской появился голографический экранчик розового цвета. С каждым разворотом самолета розовый цвет слабел. Десять минут – и он стал белым, а потом вспыхнул зеленым.
– Нужная температура достигнута. Теперь у нас есть несколько минут свободного времени. Куда вас отвезти, Катя?
– Можете высадить там же, откуда взяли, – фыркнула девушка. Она-то полагала, что заинтересовала этого пилота, а он просто убрал ее с поля, как досадную помеху. – Я вообще-то не напрашивалась кататься.
– Извините, – смутился Павел. – Думал, вам будет интересно.
– Было чрезвычайно интересно, – процедила Катя. – На самолетах такой расцветки прежде летать не доводилось.
– А можно я приглашу вас в кафе после работы? – спросил Павел.
– Подумаю, – не слишком дружелюбно ответила девушка. Получается, что она еще и напрашивается?
На приборной доске вспыхнул красным сенсор.
– Извините, – встревоженно прошептал Павел, активируя голографический экран.
Возникший над приборной доской экран мигал вишневым цветом. На нем можно было увидеть карту с указанием координат и много дополнительной информации. Катя узнала знакомый значок «розы ветров» и на нем – стрелку направления ветра. Синяя точка их самолета скользила по карте. Павел повернул штурвал, и синяя точка на карте устремилась к красному полю.
– Что там произошло? – спросила Катя.
– Пока ничего. Но если не предпринять никаких действий, через некоторое время погода необратимо изменится, выйдет из параметров моделирования. Может быть, возмущение проявится дневным дождем над Москвой, а может, градом над пшеничным полем. Или шквал порвет линии электропередачи. Чтобы не корректировать погоду серьезно, нужно срочно ликвидировать очаг нестабильности.
– И что мы будем делать? – Катя почувствовала себя вторым пилотом.
– Добавим немного угольной взвеси в воздух. Она изменит показатель преломления воздушной среды, чуть позже – характер поглощения солнечной энергии почвой. Через день ее смоет дождем, а до этого температура поля поднимется на половину градуса.
Катя покачала головой и саркастически заявила:
– Интересная у вас работа. Можно даже сказать, героическая. Поля невидимым порошком да снежной крошкой посыпать. Воздушные силы службы погоды!
Павел слегка покраснел.
– А вы считаете, что мы непременно должны находиться в центре циклона? – спросил он. – Примерно вот так?
Еще один голографический экран, всплывший перед Катей, показал потрясающую картину зарождающегося урагана. Неслись по кругу огромные черные тучи, которые то и дело пронзали разряды молний. Стереокамера снимала картинку с высоты в десять или пятнадцать километров – судя по линии горизонта и облакам, расположенным далеко внизу. И вдруг с высоты, откуда-то из темно-синего неба, в тучи ударил ослепительно белый луч. По ионизированному каналу устремилась вниз, к океану, чудовищная молния. А в небе словно вспыхнуло второе солнце.
– Повернулось орбитальное зеркало, – объяснил Павел. – Тучи лишили ионизации, теперь их будут греть. Это операция по уничтожению циклона неподалеку от Кубы – красивое зрелище, правда? Но только теперь все гораздо тривиальнее. Как правило, разгонять тучи с орбиты не приходится.
– Вы снимали этот циклон? – поинтересовалась Катя.
– Нет. Учебная запись. Но мне нравится.
– А…
Внизу замелькали выкрашенные в белый цвет и просто зеркальные крыши домов. В некоторых, плоских, самолет отражался как огромная радужная муха.
– У наземных служб здесь нет регуляторов, – заявил Лужкин.
– Это вы о чем? – не поняла Катя.
– Ну, видите, крыши, как и везде, имеют большую отражающую способность для того, чтобы не допускать перегрева атмосферы. А есть города с крышами, которые по команде оператора меняют коэффициент отражения. Очень удобно. Температура там повышается и понижается, что тоже позволяет управлять погодой наземной службе.
– И люди позволяют вам повышать температуру в городах, прямо у своего жилья?
– В прохладное время года – почему бы и нет? А в теплое – для человека изменение на десятую часть градуса незаметно, а для формирования погоды – существенно.
Самолет миновал город и оказался на огромном лугу. Несколько коров мирно паслись на свежей травке. Павел нажал сенсор на приборной панели и резко развернул самолет.
– Коров будете углем посыпать?
– В распылительной системе не совсем уголь… Точнее, особая модификация угля… Одним словом, вреда для коров никакого не будет.
– А я думала, вы их тоже пригласите в самолет.
– Нет, пусть пасутся, – улыбнулся Павел.
Не успел Лужкин как следует замутить воздух над лугом угольной пылью, еще один индикатор загорелся красным. Всплывший голографический экран требовал развернуть самолет на девяносто градусов и подавить очаг турбулентности в двадцати километрах от города.
