Ознакомительная версия.
Кэш хотел еще раз позвать Эрвиля, однако услышал его старательный выговор:
– Ку.
«Ну и ладно», – подумал он и, не решившись нырять в бурлящую бездну, присел рядом на теплый пол и стал поливать себя небольшой плошкой, которая стояла неподалеку для неизвестных целей.
Хотелось бы еще найти шампунь, но, видимо, в воде уже было что-то подобное, поскольку вскоре кожа Джима приобрела розовый поросячий оттенок.
Накупавшись вдоволь, Кэш покинул ванную, и дверь за ним закрылась с легким шелестом. Обернувшись, Джим снова увидел только сероватую стену.
Прошло уже довольно много времени. Джим и Лу успели выкупаться, высушиться, надеть новую одежду и обуться в мягкие ботинки со шнуровкой, на манер борцовской обуви.
Говорить о произошедшем почему-то не хотелось ни тому, ни другому, тем не менее делать вид, что все в порядке, было тоже нельзя, и толчком к обсуждению послужил дикий, душераздирающий крик, донесшийся из окна. Его эхо несколько раз отразилось от стен каменного двора и растворилось в их равнодушии.
Джим подошел к окну и осторожно взглянул вниз, однако дно двора-колодца было так далеко внизу, что увидеть его не удалось.
– Что там? – спросил Эрвиль.
– Не видно. Очень высоко. Такое ощущение, что мы находимся в какой-то башне.
– Или в крепости.
– Или в крепости, – согласился Джим и отошел от окна.
– Может, мы спим, Джим? – осторожно начал Лу. – Я слышал, что такое случается. Люди в своих снах путешествуют очень далеко, а потом они просыпаются в собственных постелях…
– Было бы неплохо, – невесело усмехнулся Кэш, – но что будем считать началом сна, Лу? Увольнение с завода, пересечение границы Чаши или, быть может, наше рождение?
Эрвиль ничего не ответил, и они помолчали пару минут.
– Кстати, Джим, ты заметил, они уверяют, будто это мы прибыли из Чаши, а не они в ней живут.
– Может, так оно и есть, – пожал плечами Кэш.
– А как ты это объясняешь?
– А как я это могу объяснить? – Кэш начал злиться. – Все вокруг говорят, что это мы из Чаши. Утверждают, что мы дети змеи, постоянно несут всякий бред про сброшенные шкуры, головы, воздушных змеев и шпионов… Я не знаю, Лу. Я не знаю, что происходит.
Джим сел к столу и обхватил голову руками, словно опасаясь, что остатки рассудка покинут ее.
– И тем не менее ты здорово подстраиваешься под них, – стараясь поддержать друга, заметил Лу. – Просто на ходу им подметки срезаешь. У тебя так само получатся, Джимми, или это, – Лу покрутил у виска пальцами, – или успеваешь подвергать анализу?
– Какое тут подвергать, Лу? Просто инстинкт самосохранения. Подыхать не хочется – вот и все.
– Так, может, давай, если все так получается, будем им подыгрывать. Пока не найдем дорогу обратно.
– Обратно?
– Ну, или в Кинто.
– А что нам остается?
Джим замолчал и какое-то время смотрел в пустую стену, а затем вдруг произнес:
– Мо! Ку!
И тотчас в стене прорезались два дверных проема.
– Ну разве не дурдом? – сокрушенно покачал головой Джим и, махнув рукой, добавил: – Отставить… И проемы сейчас же закрылись.
Выточенная из черного камня статуэтка совсем не давала тепла. Гиллайну пришлось повторить короткое заклинание, и она вновь засветилась красноватым светом, но было ясно, что это ненадолго. Гиллайн чувствовал, что с каждым днем силы покидают его, и для того, чтобы как-то держаться, ему уже требовалось тепло. Пусть совсем немного, но это был плохой признак, потому что Гиллайн превращался в обычного смертного.
Однако не все было так плохо. Его род – Хьюборнов – оставался одним из самых могущественных, и к его услугам была вся мощь семьи. Стоило только покаяться в своих грехах и выполнить установленные правила. Но Гиллайн хотел выпутаться сам – это позволило бы ему сохранить претензии и на главенство в Родовом совете. Если же он попросит помощи, ценой спасения его бессмертия станет падение на самую низшую ступень в родовой иерархии.
Впрочем, у Гиллайна был хороший помощник – его младший брат Дельвайс. У него не было вообше никаких перспектив, и, зная о проблемах брата, он сделал ставку на Гиллайна. Возможно, его интерес простирался и через голову Гиллайна, однако пока оба брата были заодно.
В назначенный час запертая дверь кабинета качнулась. Это вернулся Дельвайс. Гиллайн не поленился подойти и открыть засов руками, поскольку тратить энергию на такие пустяки он сейчас не мог.
Демонстрируя самые лучшие отношения, братья обнялись.
Дельвайс прошел к столу и сбросил тяжелый плащ, который был залит кровью.
– Ты ранен, брат? – забеспокоился Гиллайн.
– Теперь уже нет, – ответил Дельвайс, разжимая кулак и бросая на стол три пули.
– Эти варвары по-прежнему стреляют так же метко? – спросил Гиллайн, разглядывая смертельных посланцев.
– Да, они ничуть не меняются…
– Ты голоден, брат?
– Да, я бы чего-нибудь съел и выпил. Дорога была дальняя.
– Догадываюсь. Ладно, пойдем на кухню. В доме никого нет – ты ведь знаешь, я теперь отсылаю слуг пораньше.
– Понимаю, брат. Можешь не стесняться меня, я ведь не новорожденный ягненок.
– Спасибо, Дельвайс.
Гиллайн тут же расслабился, и его лицо из просто изможденного превратилось в лицо иссохшего трупа. Только глаза оставались живыми и блестели жаждой жизни.
Пройдя по длинным коридорам, в которых было страшно даже призракам, братья вошли в кухонный зал, чем-то похожий на оборудованную пыточную камеру.
Гиллайн обессиленно опустился на скамью, а его брат сам достал из шкафа съестные припасы и расставил их на грубом столе.
– Я опекал их до последнего момента. Они уже здесь? – задал он свой главный вопрос.
– Да, – помедлив, проскрипел Гиллайн. – Их нашли в Дугонском лесу и посчитали детьми змеи…
– Смешно, – покачал головой Дельвайс, поглощая большие куски мяса.
– И к тому же обвинили в шпионаже в пользу Панконды.
– Но ведь это нам только на руку, брат. А самое главное, – Дельвайс отложил обглоданный мосол, – самое главное, что руны не обманули нас…
– Руны никого не обманывают, если только ты сам не ошибаешься и не выдаешь желаемое за действительное.
– Как они тебе показались?
– Очень скользкие. Пожалуй, даже чересчур скользкие для варваров. Если бы я не ждал их, то посчитал бы лесными колдунами.
– Они догадываются о своих возможностях?
– Думаю, опираются на то, что называют интуицией.
– Мы должны затуманить их разум, чтобы в нужный момент они и не думали сопротивляться, – сказал Дельвайс.
Ознакомительная версия.
